Умельцы
Шрифт:
— Виктор! — сказал, морщась, Строгов.
— Что — Виктор? Что — Виктор? Я сорок лет Виктор. Но ни разу за сорок лет мне так в карман не гадили, Игорек! В моей биографии всякое было. Борисыч не даст соврать, он меня давно знает… всякое было, но такой мажорчик еще не лабали. Партитуры такой в природе нет.
— Но я же не мог знать, что так получится, — произнес Строгов, — Я же не хотел, Витя.
— Это никого не гребет, Игорь. Вот это ты видел? — Голубков взял лист бумаги и толкнул его по полированной столешнице к Строгову. — Это факс из Хельсинки. Вчера пришел… когда ты отдыхал в «Крестах». Ты познакомься, пощелкай калькулятором и прикинь, на какую сумму мы пролетели. Из-за твоего «я не знал, что так получится».
Брюнет прошелся по кабинету, вернулся к столу и взял в руки газету, надел очки. Петрухин впервые видел его в очках.
— А вот это? — сказал Голубков. — Вот это ты читал? Нет? — Строгов отрицательно качнул головой. — Тогда, сердце мое, я сам тебе прочитаю. Вот, пожалуйста: «Криминальное прошлое господина Голубкова явно не хочет его отпускать. В минувшее воскресенье в роскошном офисе Голубкова, известного правоохранительным органам как Витя Брюнет, произошла разборка между его заместителями. В результате один из них был жестоко и хладнокровно убит двумя выстрелами в голову… Как это сочетается со словами Голубкова о том, что „мы хотим вести цивилизованный бизнес“? Как отнесутся к этому его финские партнеры?»
Брюнет швырнул газету на стол. Снял очки.
— Ты что же думаешь, Игорек, финны просто так факс прислали? Да наверняка Харламов показал Тармо эту газетку.
— Он же сам статью и заказал, — вставил Строгов.
— Какая разница? Теперь Тармо подпишет контракт не с нами, а с Харламычем… Все! Накрылись двести тысяч баков. Из твоей доли удержу.
— Но можно же как-то объяснить Тармо…
— Что? Что ты прикажешь ему объяснить?
— Что это недоразумение… что меня освободили, и все кончилось.
— Мудак, — сказал Брюнет почти ласково. — Мудак! Все только начинается. После обеда здесь будут работать налоговики. Главбуха уже дергали в УБЭП. Меня вчера три часа парили в прокуратуре. Знаешь, что сказали? — Строгов молчал. — Сказали, что будут меня долбить, пока не сдашь своего мокрушника.
Брюнет раздраженно смахнул газету со стола. Легкий сквознячок подхватил ее и потащил по ковролину. В тишине было слышно даже шуршание газетной бумаги.
— Все, — сказал Голубков. — Сейчас ты все расскажешь Дмитрию Борисычу и Леониду Николаичу.
— Зачем? — вскинул голову Строгов.
Брюнет смотрел на него молча, не мигая. Несколько секунд партнеры по бизнесу глядели друг на друга. Потом Строгов отвел взгляд, вытащил из кармана пиджака блестящую упаковку таблеток, отделил одну и положил в рот.
— У меня болит голова, — сказал он.
— Хорошо, — произнес Брюнет после паузы. — Иди в свой кабинет. Жди там.
Строгов поднялся со стула, поплелся к двери.
После того как дверь за Строговым закрылась, Голубков встал, поднял с пола газету и снова вернулся за стол.
— Ну, — сказал, — видели орла?
— Видели…
— Молчит… Молчит, сволочь. Я ему по-человечески: мне-то ты можешь сказать, Игорь, что произошло?.. Молчит.
— А вы сами что думаете по поводу случившегося? — спросил Купцов.
— А что я думаю? Нокаут-покойничек был, конечно, вспыльчивый мужик… Мог и за ствол схватиться. Но не из-за сотни же долларов, в конце-то концов!
Петрухин закурил, спросил:
— А он что, хранил в кабинете ружье?
— А черт его знает, что он там хранил. Менты нашли в кабинете бейсбольную биту, патроны какие-то… Дурдом!
— Ладно, разберемся. Мы к тебе, Виктор, вот с чем пришли: есть номера телефонов, по которым последнее время звонил твой Игорек. Часть из них мы идентифицировали, часть — нет. Помоги разобраться.
— Давайте попробуем, — ответил Брюнет и надел очки. Петрухин положил на стол список.
— Смотри, — сказал он. — Это телефоны офиса… это домашний.
— А это мой, — сказал Голубков.
— Я знаю… для нас они интереса не представляют. А вот этот телефончик знаешь?
— Нет, — покачал головой Брюнет.
Петрухин обвел ручкой две колонки цифр: в одной было шесть звонков на неизвестный номер с датами разговора, в другой три звонка с этого же телефона на номер Строгову.
— Ладно… а вот этот?
— Это легко. Это наш деловой партнер, Константин Лисицын.
— Привет Лисицыну. Вычеркиваем. Этот?
— Этот тоже знаю. Нашего главбуха номер.
— Вычеркиваем. Этот?
— Нет, не знаю.
Петрухин обвел в рамку еще два столбика.
— Поехали дальше… вот этот?
— Что-то вроде знакомое… Дай-ка соображу. — Брюнет потер лоб, снял очки. Дважды вслух повторил номер. — Есть! Вспомнил. Этот телефончик одного оптовика. Вам он точно не нужен.
— Вычеркиваем… Вот этот?
— Не знаю.
— Знак вопроса… этот?
— Не знаю.
Таким образом в списке остались нерасшифрованными четыре телефонных номера. За любым из них мог скрываться «парень с крепким хребтом». Убийца. А мог и не скрываться. Запросто могло оказаться, что один неизвестный телефон установлен в кабинете стоматолога, у которого Игорь Строгов лечит зубы… Другой — в бане, где Строгов восстанавливает физическое и духовное равновесие. Третий — принадлежит любовнице. В любом случае все их нужно проверять.
— Ладно, — подвел итог Петрухин, — пойдем пообщаемся с твоим замом.
— Я его, сучонка, сюда вызову.
— Не нужно, Виктор. Мы с ним с глазу на глаз потолкуем.
— Смотри, тебе видней… Чем еще могу помочь?
— Можешь. Во-первых, Строгов нам нужен на весь сегодняшний день.
— Не вопрос. Забирай его с потрохами, тряси как грушу.
— Отлично. Во-вторых, нас теперь двое. Нужен второй телефон и, желательно, автомобиль.
Брюнет побарабанил пальцами по столу.
— Телефон? Телефон — не вопрос… А вот автомобиль? А знаешь что? Забирай, к чертовой матери, «опель» Игорька вместе с водилой и телефоном.