Умереть, чтобы воскреснуть
Шрифт:
— Клянчить? — удивился Сиверов. — Если бы я только сегодня заступил, я бы вам еще поверил.
Но когда и по какому случаю кто-то из вас пробовал меня по-хорошему предупредить?
— Не сушите мозги, уважаемый, — отмахнулась Маша Прилукская. — Не надо проводить среди нас разъяснительную работу.
Слепого ужасно тяготила вся эта мышиная возня.
Охранять тех, кто тебя презирает; иметь под началом тех, кому ты не слишком доверяешь.
Денис и трое подруг вернулись к обсуждению свадьбы. Они не сплетничали насчет гостей — они слишком их презирали. Богатство и
— Галстук у таможенника был приличный.
— Темно-серый в жемчужно-серый горошек.
Такие шьет только Comme des Garsons Homme.
— Но не с этой шелковой сорочкой. Убожество. А как тебе понравился тот двубортный костюм?
— — На шести пуговицах в этом сезоне не носят.
В нем есть что-то от формы, а это всегда отстойно.
Они могли на расстоянии угадать фирму-производителя и материал вещи. Но даже обладатели самого модного шмотья не удостоились одобрения.
— С ее цветом помады надо в ужастиках играть.
Я даже вздрогнула, когда она обернулась…
— А мамаша? Надела такой костюм, а рыло — совковее некуда! Ну просто жена генсека!
Разговор происходил все в том же коттедже, куда они благополучно вернулись. Все хотели спать, но только Митрохин смог заснуть сразу. У остальных после свадьбы гудело в голове, хотя в сравнении с другими гостями они не переусердствовали в еде и питье.
— Судейкина вначале ничего смотрелась со своим пастельным акцентом на верхние веки. Но потом все испортил этот якобы друг отца, полез ее целовать в щечку и оставил вот такущее пятно из водки и слюней.
— — «Абсолют» по крайней мере дезинфицировал заразу.
— — Этот друг отца уже не отличал дырки в ухе от дырки в заднице, — Лена Ричи снова процитировала «Карты, деньги, два ствола».
Разговор снова вернулся к маркам косметики, одежды и дорогих причиндалов — от часиков до сумочек. Компания как будто жила в особом мире, где ничего не имело значения, кроме фасона и марки производителя. Ни любовь, ни ненависть, ни даже опасность, реально угрожающая им самим.
Всего пару часов назад Веденеев имел реальный шанс до них добраться. А они как ни в чем не бывало сравнивали помаду с эффектом атласа из коллекции Nuit Glamour и Diorific 036 от Dior. Похоже, боль, несвобода, смерть, люди с их мыслями и чувствами казались компании ненастоящими. Казались виртуальными прибамбасами, выдуманными устроителем огромного шоу «Москва».
А он сам? У него ведь тоже своя реальность.
В ней нет места не только тонким различиям одной кофеварки от другой, одного бальзама-ополаскивателя от остальных. Еще в ней нет места сожалениям о прошлом, надеждам на будущее, безотчетному доверию, глубокой скорби. Он тоже замкнут в рамках своего особенного мира — стволы, бронежилеты, взрыватели, фотографии, где «объект» выделен кружком или стрелкой, планы зданий и подземных коммуникаций.
До утра Слепой поговорил по отдельности с обоими подчиненными. Сомнения не развеялись, но и не подтвердились окончательно. Каланцов смотрел в
— Могу сказать одно. За эти несколько секунд я отвел душу и теперь в состоянии терпеть эту компанию как минимум месяц.
— Я послал тебя в зону отдыха. Хватило бы десяти шагов разобраться, что девчонок там нет.
— Там, как назло, собрался народ. Музыканты сделали короткий перерыв, и все танцующие потащились на диваны.
Музыка в самом деле затихла, это Слепой помнил.
— Я хотел сперва убедиться точно, а потом уже поднимать тревогу, — продолжал Каланцов. — Наверное, я ошибся.
— А вниз на кухню ты не догадался заглянуть?
Оттуда, где ты стоял, можно было прекрасно их разглядеть. Сразу доложить мне, что они спустились. Согласись, разница большая. Я мог кинуться совсем в другую сторону, тогда мы благополучно провалили бы дело.
— Наверное, это моя главная ошибка, — снова опустил голову Каланцов.
Смольский, наоборот, активно защищался:
— Вы мельком упомянули насчет уровней.
Но я не думал, что эта штука работает настолько примитивно и первый этаж для нее то же, что второй.
— Если сразу не понял, надо было переспросить. Я ведь проверял: ты с самого начала прекрасно сориентировался, какие клетки на экране чему соответствуют. Ты должен был понять, что девушки на лестнице и двигаются от верхней площадки к нижней. Сделать вывод совсем несложно, правда ведь?
— Как назло, постучали в дверь. Непроизвольно отвлекаешься. Наверное, не все из персонала знали, что вы договорились с метрдотелем насчет этой каморки. То дергали дверь, то стучали, черт бы их побрал.
— Надо было мне пожаловаться.
— Надо было. Только ведь я знал, сколько вы на себя навесили: коридоры, туалеты, фойе Глеб сделал вид, что удовлетворен объяснениями и не имеет к подчиненным претензий. Объявил, что отдохнет часика три, пусть поработают без него — один на крыше, другой в непосредственной близости от компании.
После очередной бессонной ночи Слепой встал с тяжелой головой. В первый день он думал, что скоро освоится — получше узнает подчиненных и каждого из «пятерки», тогда работать станет легче. Он действительно многое узнал, но стало только сложней.
С металлическим привкусом во рту Слепой провел утреннюю ревизию. Мирон, как обычно, встал раньше всех, на этот раз компанию ему составила Лена — непричесанная и вялая, она крутила педалями велотренажера. Приближаясь к просторной ванной комнате, Глеб не слышал ни шума воды, ни других каких-либо признаков чьего-то присутствия. Он машинально приоткрыл дверь и увидел Веронику с чалмой из полотенца и лицом намазанным чем-то белым.
Из-за привычки Сиверова передвигаться бесшумно его появление оказалось совершенно неожиданным. На раковине перед Вероникой стояло множество самых разных флаконов и баллончиков. Отшатнувшись в глубину ванной, она схватила один из них и пустила струю из тысяч микроскопических капелек Глебу в лицо.