Унаги с маком или Змее-Week
Шрифт:
– И каков же функционал этого самого Шамира?
– Ты правильно сказал, что парень «похвастался». Реципиент разложил перед тобой все бренды, которыми гордится. Престижное – заметь: не хорошее, а престижное – образование; такая же работа; потребительская способность высокого уровня; социальная реализация в пределах стадиона; некие ритуальные отправления, которые там считают заменой духовной пищи. И ты сумел поставить все это под сомнение.
– Ну, и что? Мы все всегда во всем сомневаемся.
– Мы, не они. Дело в том, что подопытные этого глобального эксперимента начисто лишены
– Но это же ужасно!
– Это норма там. И скоро станет нормой повсеместно. Могло бы стать нормой. Но тебе удалось зародить сомнение в этом юноше, научить его отнестись критически к одной части догмы, а значит, задуматься над всей догмой в целом. Ты его реиндоктринировал. Выдернул из сознания активную доктрину. Теперь ему придется создавать собственную, новую доктрину. И рано или поздно он придет к брендденгу. Он назвал бы его ребрендингом, но он был продуктом эксперимента, а значит понимает правила игры.
– А он сказал, что хочет стать юристом, – вспомнил Нестор.
– А еще он сказал, что все решают коммуникативные технологии. Именно ими он и займется. Он выйдет социологом. Настоящим, а не тем шарлатаном, которые сегодня пишут по социологии многотомную ахинею. Он сумеет создать институт противодействия институту общественного мнения. И со временем придумает универсальное средство противостоять манипулированию извне. Ребрендденг. Dixi!
Кир довольно улыбался, как капитан команды, выигравшей кубок мира.
– Теперь ты будешь спать. Долго – до обеда. У тебя завтра среда – методический день. Тяжелая была неделя – можешь себе позволить, – благословил Наставник.
– А могу я себе позволить один вопрос? – Нестор вспомнил мысли, чередой сменявшие друг друга перед сном.
– Конечно, – царственно позволил Кир.
– А почему Вы говорили, что в Северной Америке нет Драконов?
– Мог бы и сам догадаться, – поморщился Кир. – Подумай, какой уважающий себя Дракон будет жить там, где гордое слово, которым зовут друзей и Драконов – Drug – обозначает наркотики.
Сначала завыла собака. Она выла долго, протяжно, тоскливо. Этот вой накрыл не только улицу Кисельную, но и весь поселок каким-то серым колпаком безысходности. Так выть могла только северная собака. Акита-ину или маламут. Судя по мощи этого воя, скорее всего – маламут. Такой вой должен простираться над аляскинским белым безмолвием и будить серых гризли и белых волков, а не витать над маленьким пригородным поселком, пробуждая похмельных мужиков.
Потом зазвонил телефон. И тоже долго не умолкал. Долго, потому что Нестор забыл телефон на кухне. Пока спросонья он пытался отделить вой от звонка, пока думал, хочет ли вообще вставать и отвечать на вызов, а потом пока искал трубку на втором, затем на первом этаже, телефон успел прозвонить не менее десяти раз. Не десяти
Наконец Нестор нажал «прием». Говорил Кир.
– Не спрашивай, не спорь, не сомневайся. Быстро одевайся, заводи «Змея» и мчи на Восьмой километр, к долгострою. Твоя точка сборки сегодня там. Да, возьми все салфетки Семена.
– Какие салфетки? – опешил Нестор.
– С его печатью «Врач» и те, с шариками. Не забудь.
Кир дал отбой. Нестор взглянул на дисплей телефона. Семь часов утра. Вчера Наставник разрешил спать до обеда. Что за спешка?
Недовольный, но не смеющий ослушаться, Нестор впрыгнул в кордуровые штаны (насколько в них можно впрыгнуть), натянул черную футболку и в должном порядке облачился во все необходимые элементы защитной амуниции мотоциклиста. «Как рыцарь на ристалище, – подумал Нестор. – Только оруженосца не хватает».
«Змей», простоявший нетронутым несколько дней, обижено огрызнулся. Но аккумулятор не подвел – машина взяла обороты, все датчики символизировали о порядке и готовности. У Нестора промелькнула виноватая мысль, что вот он-де перебудит сейчас весь поселок, но после этого серо-снежного воя будить в поселке уже, наверняка, было некого.
На Восьмом километре он был через двадцать минут после звонка Наставника. Наставник уже ждал его. Нестор снял шлем и улыбнулся навстречу, но Кир был серьезен, даже хмур.
– Не глуши! – сказал он, указывая на «Змея».
– Поедем куда? – удивился Нестор. – Я неуверенно с седоками, но для Вас – попробую.
– Салфетки взял? – строго спросил Кир.
Нестор кивнул. Его так и подмывало сказать голосом волшебного кота сира Людовика из кинофильма «Мэри Поппинс, до свидания»: «Майкл, Джейн, Ваши шарррики?», но Нестор сдержался. Просто молча кивнул. Наставник вздохнул, как показалось, с облегчением.
– Подгони к лазу, – попросил Кир.
Нестор послушно, только ногами, подрулил свой кастом почти вплотную к муравейнику, через который ему уже столько раз случалось проникать в Раджас. Совершенно дикая ситуация. Очередное испытание, только теперь для новоиспеченного Нага Третьего дна? Кстати, что там Зоенька говорила о Третьем дне? Кажется, о каком-то праве на личный эскорт?
Нестор так и не понял, что сделал Наставник, но земля разверзлась.
И вот они уже стоят в каком-то неимоверно величественном туннеле, в самом его начале.
– Апокалиптическая галерея? – узнал Нестор.
Кир молча сел за спину наезднику, крепко обхватил его за талию и приказал:
– Мчи!
Нестор выжал сцепление и тронул ручку газа. «Мчать» сразу не удалось: седоков за спиной возить случалось редко. Жена это дело не любила, так что – несколько средней успешности опытов с друзьями да со случайными девушками. Чуть повиляв, Нестор все-таки словил равновесие и прыгнул через вторую передачу на третью и следом, почти сразу, – на четвертую. «Змей» решил не обижаться на перегруз – двигатель весело и четырехтактно запел. Машина понеслась к свету в конце туннеля.