Унгерн: Демон монгольских степей
Шрифт:
— Сколько всё же у нас раненых в госпитальном обозе?
— Четыре или пять десятков санитарных подвод. Легкораненые, как вам известно, у нас всегда находятся в строю.
— Возчики на госпитальных фурах из мобилизованных на той стороне мужиков? Пли из монголов?
— Да, из забайкальских крестьян. По пути отхода их брали.
— Придём на место, прикажи их отпустить домой. В степи они нам больше не понадобятся. Только лишняя обуза будет.
— Слушаюсь, Роман Фёдорович.
К барону один за другим подъезжали командиры полков,
Когда почти вся Азиатская конная дивизия, за исключением нескольких арьергардных казачьих сотен, перешла границу, Унгерн сказал окружающим его начальникам:
— Походный маршрут держать на реку Эгин-гол. Впереди монгольские сотни с азиатами, знающими эту местность. Резухин, ты где?
— Я здесь, господин барон.
— Я с первой бригадой уйду вперёд. Ты со своей бригадой следуешь за мной на расстоянии вёрст в двадцать. Держи связь.
— Приказ понял. Где будет назначено место встречи?
— Сойдёмся у монастыря Ахай-гун. Там хорошие пастбища для отдыха. И провиант местные князья дадут в достатке.
...От покосившегося пограничного столба на пригорке генерал армии атамана Семёнова отъезжал последним. В сторону покинутой в который уже раз российской земли барон старался не смотреть. Ему было горько и обидно за второй провалившийся поход против Советов. Взгляд всадника остановился на обломках двуглавого орла, валявшихся в траве под столбом.
— Ничего. Придёт время и императорский герб вновь украсит тысячи точно таких же пограничных столбов. Начиная от берега Японского моря...
Тронув поводья, Унгерн поспешил догонять походную колонну первой бригады. За ним понеслась по долине, не блюдя строй, сотня монголов-телохранителей. Цэрики не скрывали своей радости: они возвращались домой, в родные степи. И уходили от войны в соседней России.
Когда преследователи убедились в том, что «остатки» белой Азиатской конной дивизии скрылись на монгольской стороне, в Читу и Иркутск, а из него в Омск пошло короткое, победное донесение:
«Белый барон Унгерн разгромлен в приграничье, на реке Джиде. Границу перешли только остатки Азиатской конной дивизии. Они в полном разложении и боевой силы из себя не представляют. Много перебежчиков. Взяты значительные трофеи».
Однако всё это не соответствовало действительности. Свои основные силы демон монгольских степей сохранил. С первых послепоходных дней он начал строить новые планы: кончать воевать в самом центре великой Азии он не собирался. Его мозг обуревали новые замыслы, которыми он пока ни с кем не делился. Только на этот раз Бог Войны приказал прогнать прочь от себя последних лам-прорицателей. В них он больше не нуждался. И было похоже, что они в цин-ване Унгерне тоже не нуждались.
Почему? Об этом исследователи спорят по сей день. Но на этот вопрос мог дать исчерпывающий ответ только сам лично Роман Фёдорович Унгерн фон Штернберг. Он бы ответил, но, когда он оказался в красном плену, в ходе допросов дотошные следователи ему такой вопрос не задавали. По всей видимости, эта страница жизни «бешеного барона» их не заинтересовала.
Глава одиннадцатая
МЯТЕЖ. КРАХ МОНГОЛЬСКОГО ЦИН-ВАНА
— Богдо-гэген признал власть революционного правительства красных монголов и смирился перед ними...
— Красные захватили склады дивизионного интендантства в Ван-Хурэ. Запасов провианта и патронов у азиатов больше нет...
— Военачальник Богдо-хана Максаржав изменил своему правителю. Теперь он сражается со своим отрядом на стороне красных монголов...
— Белый гарнизон с боем сдал Улясутай...
— Степные князья за последние две недели из белого цвета перекрасились в красный. Они теперь за монгольских большевиков...
— Ламы в дацанах и монастырях Халхи больше не молятся за русского генерала, объявленного ими же Богом Войны...
— Красному экспедиционному корпусу приказано начать поиски Азиатской конной дивизии для её истребления...
— Атаман Семёнов и его казачьи генералы войной на Советскую Россию не пойдут...
— Японцы держат вооружённый нейтралитет. Семёновцев они поддерживают сейчас только морально...
— Чжан Цзолинь сказал в Мукдене, что гражданская война в России его не интересует. Но появления на подвластной ему территории новых вооружённых сил русских белогвардейцев он не желает...
— В харбинских газетах стали называть цин-вана вождём разбойничьей армии, неудачливым степным полководцем...
Всё это, как огромный снежный ком, обрушилось на плечи монгольского хана и цин-вана с титулом «возродивший государство великий батор». Встал риторический вопрос: что делать? Куда опять направить в поход четыре тысячи «азиатов»? Как жить войной? За кого стоять? И, наконец, самый главный вопрос: кому сегодня нужна Азиатская конная дивизия? И сам генерал-лейтенант?
О каком-то сотрудничестве и союзе с Богдо-гэгеном уже не шло и речи. А ведь совсем недавно Живой Будда, который почти всем был обязан лично Унгерну фон Штернбергу, восторженно писал ему следующее: