Уникумы Вселенной
Шрифт:
– Так почему же вы его до сих пор не производите?
– Потому, что то - теория! А на практике получается совсем непонятный парадокс. Как только появляется первая молекула создаваемого вещества, про-исходит взрыв, унич-тожающий всё вокруг в радиусе несколько десятков мет-ров. По-гибло даже несколько учё-ных, которые первыми экспериментировали с произ-водством. А сколько ещё было унич-тожено оборудования и целых лабора-торий!
– Слишком это всё странно, - с сочувствием произнесла Кетин.
– Именно эта странность и ставит нас всех в тупик!
– Уст-лик подпёр голову руками и отсутствующим взглядом ус-тавился куда-то поверх стола.
– Эй, старина!
– Чинкис, извиняясь, похлопал друга по плечу, - Даю слово не при-ставать к тебе по этому поводу. Сегодня мой праздник, поэтому, давай будем веселиться и никаких разговоров о работе. Договорились?
– Ха! Если бы всё было так просто!
– учёный потянулся к своей тарелке.
– Хотя с та-ким тортом, забудешь что угодно!
– Ну вот и прекрасно! Выпьем чего-нибудь веселящего?
– С удовольствием! Наливай!
Неистощимые гурманы, аналарастрасийцы, на всех им известных мирах собирали не только рецепты самых дивных и вкусных кушаний, но и изыскан-нейшие, оказывающие самое разнообразное влияние на их организмы напитки, содержащие алкоголь. Вот и сей-час Чинкис разлил по бокалам высоко ценимый и очень редкий Хоундрейский джин, кото-рый изготавливался из мельчайших зёрнышек чёрного винограда, растущего на гигантских секвойях на окраине их родной галактики. Джин оказывал немалое возбуждающее дейст-вие на орга-низм и поэтому употреблялся только после обильного угощения и подавался, как правило, к десерту. Устлик огласил тост во здравие юбиляра и мужчины опорожнили бокалы до дна. Кетин только пригубила и поставила джин обратно на стол.
– Он же тебе нравится!
– удивился Чинкис.
– В твои годы женщины с удовольст-вием выпивают этот джин по несколько бокалов.
– Кто как…, - скромно возразила его молодая жена.
– Я пойду лучше вы-пью чего-нибудь прохладительного. Здесь, всё-таки, довольно душно.
Поцеловав мужа, она вышла на огромный балкон, где в сгущающихся сумерках, ве-лись оживлённые беседы между гостями. Кто-то из них отдыхал после танцев; кто-то со-бирался танцевать под новую, начинающуюся музыку; но Кетин ни к кому не присоединя-ясь, прошла к самым перилам и, облокотив-шись на них, стала смотреть на покрывающееся звёздами небо.
– Ты когда летишь в очередной рейс?
– неожиданно спросил Устлик.
– Не раньше чем через два месяца: хочу кое-что достроить.
– Почти четыреста сорок дней…, - Устлик задумался.
– По идее времени должно хватить.
– На строительство?
– Да нет! На поправку твоего здоровья! В особенности - зрения!
– Кто говорил бы!
– завёлся Чинкис.
– Это ведь у тебя вставные линзы, а у меня зрение как у молодого: только неделя, как прошёл последнюю медко-миссию.
– Хе-хе!
– его друг залился смехом.
– Я хоть и с линзами, а вижу
– Странно… А, да ты уже пьяненький?!
– А при чём тут: пьяненький?
– ещё больше развеселился Устлик.
– Да ты и трезвый видишь хуже, чем я в драбадане.
– Да ты о чём?
– глядя на веселящегося товарища, Чинкис и сам еле сдерживался от смеха.
– Да так, о жизни, - постепенно посерьёзнев, Устлик обнял юбиляра за плечи.
– Эх, дружище! Просто хочу первым тебя поздравить и пожелать всего самого наилучшего!
– Ну, вспомнил! Надо было приходить с самого утра…, - и неожиданно осёкся, пе-рехватив взгляд Устлика, остановившийся на фигуре Кетин, всё ещё стоящей на балконе. Сердце ухнуло и, как бы, остановилось, в предчувствии чего-то. В памяти завертелся ка-лейдоскоп событий сегодняшнего дня. Вспом-нились разрозненные детали незначитель-ных, вроде бы, сцен: обещание по-дарка, внимательная заботливость остальных жён, отказ от алкоголя, духота в хорошо проветриваемом помещении…
– Не может быть!
– ошеломлённо прошептал Чинкис непослушными гу-бами.
– Счастливчик! Надо же быть таким невнимательным к своей семье. Рас-слабься, а то ты совсем не дышишь! А тебе надо себя беречь!
Чинкис шумно выдохнул и восхищённо взглянул на Устлика:
– Да мне теперь придется строить целый, новый дом!
– Ты ведь и так собирался заняться каким-то строительством?
– Я решил пристроить к этому особняку небольшое крыло, а теперь, если я пра-вильно догадался, надо проектировать и достраивать чуть ли не такое же здание.
Все гости давно разошлись и огромный дом затих, погасив почти все свои огни. На широком балконе, под усеянными звёздами небом Чинкис, вместе с младшей женой, встречал свой второй день жизни, в шестьсот первом году со дня рождения.
– Ну, как ты могла молчать о таком важнейшем событии в нашей жизни, целых два-дцать дней?
– он нежно прижимал Кетин к своей груди, вдыхая при-ятный аромат её тела.
– Все всё знают, а я узнаю об этом последний.
– Но зато узнал в день своего рождения и поэтому лучше запомнишь, что скоро ста-нешь отцом. Или ты хотел от меня какой-нибудь другой подарок?
– Дорогая! Ты надо мной смеёшься? На свой юбилей я получил немыс-лимые по-дарки, но известие о том, что у меня будут наследники, самое желан-ное в моей жизни. И как я мог бы о таком забыть? Может, ты считаешь, что я настолько стар, что страдаю по-терей памяти?
– Что ты родной!
– пылко возразила Кетин.
– Наоборот, я считаю слиш-ком моло-дым, ветреным и безответственным.
– Интересно почему?
– А потому, что вместо того, что бы перейти на более спокойную и пре-стижную ра-боту ты будешь продолжать свои опасные полёты. Вместо постоян-ной заботы о семье, ты будешь рисковать жизнью немыслимо где и лишать меня сна и покоя.
– Да о каком риске ты говоришь?
– Чинкис беззаботно рассмеялся, - Мои полёты не опаснее чем полёты на флайере.