Универсальный саквояж миссис Фокс
Шрифт:
– Ну, возьмите, – небрежно произнес Дюк, – что вам стоит. Я не знаю, чем намерен заниматься, вы не знаете, чем намерены заниматься – почему бы нам и не знать этого вместе? Вдвоем веселее.
– Ты это что, – повернулся Джейк, – серьезно, что ли?
– А ты разве против?
– Против? В жизни не слышал более интересного предложения!
– Слушай, а что же твои старики? Не будут против?
Дюк пригладил мокрые, растрепанные береговым ветром кудри.
– Мои старики? Матери уже четыре года как нет. Отец женился через год после ее смерти. У них уже двое детей. Он будет только рад куда-нибудь меня сплавить.
– А если ты передумаешь? Я же всерьез. Еду неизвестно куда, ищу неизвестно что, без цента денег… Черт знает, сколько я буду скитаться. Ты будешь скитаться?
– Ну, конечно, я буду скитаться!
– А что, если тебе это только кажется? Может, на самом деле ты совсем не хочешь скитаться! Не всякий может скитаться. Это не такое простое дело.
– Кажется? – переспросил Дюк. – Нет, сэр, не думаю, что мне кажется. Ну, раз мы теперь заодно, надевайте ваши штаны и потопали к моему отцу. Уж не знаю, что там у нас будет завтра, но сегодня я намерен предложить вам обед и пристанище.
– Отлично, сэр! – обрадовался Джейк, у которого живот распевал оперные арии. – А не будет твой отец против?
– Не должен. Он у меня ничего старикан.
– А чем он занимается, твой отец?
– Физикой. Он, как бы это сказать, изобретатель.
– Ого!
Дюк пожал плечами.
– Как посмотреть, сэр. Как посмотреть.
– Куда смотреть-то? Что плохого в науке?
Сын изобретателя усмехнулся.
– В основном, отсутствие денег. Не мог же я вот так сразу взять и сказать: мой отец – изобретатель-неудачник, прожил на судебных разбирательствах все свое наследство, доставшееся от деда, а тому – от прадеда, а тому, кажется, от его прадеда.
– Грустная история.
– Ну, вот такая вот история, – Дюк взял пиджак. – Сначала все было хорошо, отец даже получил премию от какого-то научного общества. За этот, как его, крошкособиратель.
– За что? – поразился сын похоронного церемониймейстера.
Дюк перекинул пиджак через плечо.
– За крошкособиратель, говорю. С педальным генератором.
– Ничего себе, – как мог, деликатно, сказал Джейк.
– Потом, – новый товарищ двинулся по дороге, – какой-то хмырь подал на него иск: дескать, изобретение вовсе не отца, а его собственное. Пять лет, штук двадцать заседаний. Суд отец проиграл, знакомые показывали пальцем, – вот и пришлось искать, куда бы переехать. Дела пошли не очень-то, и один знакомый предложил отцу читать лекции в здешнем университете. Да на них разве проживешь. Если бы не вакуумный ветрогон – ну, знаешь, пыль собирает – просто не знаю, что бы было.
– Вакуумный ветрогон? Это не такая ли это штука, которую по субботам возит от дома к дому старый Айзек Робинзон? «Почистить ковер, избавить от пыли»?
– Ну да, как раз такой. У отца он еще и окна моет, и карточки фотографические сушит, и шарики надувает.
– Ничего себе, – опять сказал Джейк.
Прилетела пушинка, застряла в ветке клена, бросавшего рваные тени на берег. Дюк осторожно отцепил ее и пустил по ветру. Молодые люди поднимались по ступенькам набережной.
– Последние два года мы только и делали, что переезжали, – продолжал Дюк. – Сначала Ажен. Потом Марсель. Потом Квебек. Я даже в школу толком не ходил. Меня учила… в общем, учился я большей частью дома.
– А я обошелся здешней бесплатной, – завистливо пробормотал Джейк. – Ты уверен, что не передумаешь?
– Я еще ни в чем не был так уверен.
Приятели отправились пешком по Главной улице, прошли Милл-стрит, Баррет-стрит и оказались на Колчестер-авеню. Прошли еще вперед по мощеной дороге и Дюк легко перепрыгнул две каменные ступеньки перед дорожкой к дому.
Около дома шуршал листвой клен. Это был не слишком большой деревянный дом, довольно старый, и краска на террасе порядком осыпалась. Резной портик, колонны и окна не столько белые, сколько облезлые. Каменные ступеньки крыльца начинали разваливаться. Кусты папоротника разрослись, а газон, похоже, был предоставлен собственному существованию.
Дверь гулко стукнула, пропуская двоих джентльменов, и они оказались в полутемном холле. Из окна падал солнечный квадрат. В луче света плясали пылинки. У распахнутой двери гостиной стоял на коврике старый стул, не давая ей захлопнуться. Тут же на двери висел барометр. У лестницы стоял старый буфет и полки были забиты всякой рухлядью. Джейк едва не споткнулся, рассматривая медные и латунные лампы, тусклые чайники, масленки, и бог знает что еще. На связке латунных трубок висело маленькое велосипедное колесо. Одна полка была забита рулонами проволочной сетки, среди них тосковал утюг, а под потолком болтались связки жестянок.
При этом на самом буфете стояли серебряные сахарница, солонка и соусник, а к полкам был прислонен поднос: прислуга сервировала здесь обед перед тем, как подать его на стол. Да и пол под гнутыми ножками буфета был чисто вымыт.
Дюк сбежал по лестнице, сунул нос в гостиную, обнаружил, что там пусто, и джентльмены простучали каблуками вверх: сперва по лестнице на второй этаж, затем по другой, маленькой, в пять ступенек – на чердак.
Тяжелая дверь была заперта на замок.
– Ясно, – коротко сказал Дюк и они стали спускаться.
Гостиная была маленькой, светлой. Окна чистые, а занавеси полиняли. На стенах акварели с лесом, озерами и водопадами. У окна журнальный стол с лампой, на нем книги, а на них, как ящик Пандоры – шкатулка для рукоделия. Перед камином большой диван и два кресла: качалка и большое, мягкое. Задом к дивану пианино, по крышке в беспорядке – ноты.
Молодые люди прошли гостиную и Дюк раздвинул портьеры. Здесь, под лестницей, был маленький холл. Турецкий ковер в молодые годы, вероятно, являл собой предмет роскоши. Бархатный диванчик с деревянной спинкой от старости полысел. На полукруглом столике у стены ваза с ирисами. Даже не постучавшись, Дюк открыл дверь.
Сидящий за письменным столом человек предостерегающе поднял палец, покачал им из стороны в сторону и продолжал сосредоточенно писать. Дюк кивнул и потянул приятеля за собой. Джентльмены на цыпочках проследовали к дивану, стоящему сбоку стола у стены, и, гнусно заскрипев пружинами, сели.
Человек за столом нахмурился. Между черными, как у сына, бровями, залегла складка. Сконфуженный Джейк огляделся по сторонам.
Кабинет был тесным. Всю заднюю стену от пола до потолка занимали книжные полки. По стенам развешаны чертежи, схемы, таблицы.