Университет имени Конкордии Непобедимой. Маскарад

Юрасова Анастасия

Женщина думала, что такой человек, как он, ни за что не обратит внимание на жалкую служанку с тяжелым прошлым, уносящую объедки с чужих столов и радостно несущую новые блюда, с которых не съест ни куска. Он был великим певцом, легендой своего времени, с талантом и красотой которой мог сравниться разве что Обэ-Этт, фамильяр великой богини Сунн.

Где-то вдалеке послышались шаги, и Пуэлла вздрогнула. Видения закрутились перед глазами, будто смущенные тем, что кто-либо, кроме нее, сумеет их увидеть. Замелькали чьи-то длинные юбки, взметнулись в воздухе золотистые локоны, уложенные в сложную

прическу, пряди которой развевались на ночном ветерке, засвистел в ушах отчаянный эол, влетевший в распахнутые ставни…

– Ты знаешь, что ему никогда не стать твоим супругом, – звучит в тишине насмешливый мужской голос, и тощий альбинос появляется в сумраке; его фигура, призрачная да прозрачная, будто мираж или сон, колышется, как отражение в водной глади. – Взгляни ту жалкую комнатушку, в которой тебе приходится спать! Посмотри на собственные руки и попытайся сказать, где на твоих ладонях врожденные линии, нарисованные судьбой, а где – шрамы?

Женщина трет глаза и сурово глядит на него. Ее массивные плечи подрагивают, по щекам катятся безмолвные слезы. Тени пляшут по стенам, на этот раз – облупленным и уродливым, с редкими кровоподтеками, будто прежде это место было оплотом какого-нибудь безумного мясника.

В углу навалены странные инструменты – поблескивают шипы на загрубелой и дурно обработанной коже, воздух соленый и зловонный, наполненный гниением и потом. Женщина снова трет глаза, будто боясь, что все происходящее – всего лишь сон, а затем собирается с силами и спрашивает:

– Что тебе нужно?

Альбинос склоняет голову набок, его губы медленно расплываются в ужасающем оскале.

– Твой гнев, – отвечает он. – Все, что у тебя есть. Просто представь, как приятно будет избавиться от этого тяжелого груза, давящего на плечи, от мыслей о том, что ты никогда не будешь счастлива, а прекрасные и талантливые юноши предпочтут не менее красивых и знатных барышень, что смогут составить им компанию за светской беседой о политике и моде.

Есмьянка издала странный звук, похожий на нетерпеливое лошадиное фырчание, и бросила на мужчину гневный взгляд, исполненный сомнения.

– Зачем тебе это?

Шаги приближались. Пуэлла почувствовала, как ее астральное тело разрывается между двумя реальностями, и упала на колени, постанывая от боли. Воспоминания, вылетевшие из разбитого сосуда, не хотели оставлять ее, будто желая рассказать свою историю до конца, однако здравый смысл подсказывал, что необходимо встретить потенциального врага во всеоружии: ей следовало бы подготовить все чакры и проверить наличие свободной энергии для возможной атаки.

Через силу активировав Аджну и Сахасрару, Пуэлла принялась отмахиваться от навязчивых образов, что, незримые, но надоедливые, цеплялись к ней, будто мухи – к меду. Астральное тело протестовало, третий глаз снова распахнулся на переносице и слепо заморгал.

«Что же за сила у этой эдикулы? – невольно пронеслось в голове у Пуэллы. – Кто и зачем создал столь могущественный артефакт?»

– Я дам тебе магические таланты, которые вознесут тебя к самой вершине социальной лестницы. Я помогу тебе найти фамильяра – верного слугу, что будет следовать за тобою, подобно тени, и исполнять любую прихоть. Вместе вы свернете горы, и – возможно! – настанет день, когда ты сядешь на место есмьянской царицы, и румяна нанесут уже на твои щеки.

Женщина непонятливо хмурится.

– Зачем тебе мой гнев? – спрашивает она во второй раз, бессмысленно уставившись в одну точку. – Разве тебе, глупец, мало своего?

– Видишь ли, дорогая, сила твоих эмоций столь велика, что я просто не мог пройти мимо.

Белая фигура скользнула внутрь, длинные подола, крошась, словно пыль, осели в воздухе крохотными блестками, руки прошли сквозь стоячий воздух с отчаянным свистом, разгоняя его, вплетая в вонь ледяные ветерки. Золотая серьга сверкнула в ухе альбиноса, когда он поправил сальные белые волосы и сощурил светло-розовые глаза:

– Не задавай лишних вопросов. Ты ведь не хочешь всю свою жизнь провести в этой жалкой конуре, всеми отвергнутая и поруганная, будто дворовая шавка? Просто позволь своему разуму слиться с моей чакрой и избавься от тяжкого бремени, что обернется наивысшей радостью для нас обоих.

Пуэлла отшатнулась назад, собралась с силами и, пока эдикула не продолжила навязывать ей свои мыслеобразы, ринулась назад, легко пролетев сквозь дверь, будто той никогда и не было. Таинственные шаги замерли на пороге разгромленной залы; даже отсюда девушка отчетливо слышала глубокий рык, вырывающийся из глотки твари с каждым вдохом и выдохом.

– КТО ЗДЕСЬ?! – заревело создание, да так, что стены катакомб заходили ходуном.

Голос, как ни странно, показался Пуэлле до ужаса знакомым, и она, удивившись этому, осторожно направилась навстречу. Ее энергия, недавно истраченная на борьбу с навязчивыми воспоминаниями, теперь снова переполняла все тело – от столь быстрой магической регенерации Пуэлла начинала ощущать себя едва ли не всесильной. Ее шаги тихим, едва слышным эхом разлетались по полу, дыхание скользило изо рта облачками глубокого пара.

«Странно, – подумала девушка. – Здесь не так уж и холодно».

А потом она увидела ее – страшную, до безобразного вытянутую фигуру, что одним прыжком преодолела громадное расстояние и предстала перед нею во всей своей уродливой красе. В темноте коридора особенно ярко сверкали ее золотые глаза, хищные, как у дикой кошки. Мощные и жилистые руки, прозрачные от локтей, слабо пульсировали в воздухе, знакомые жидкие волосы едва прикрывали белый череп, по коже струились причудливые узоры шрамов.

Увидев Пуэллу, жуткая тварь начала быстро преображаться и уменьшаться в размерах – а через несколько мгновений перед девушкой уже стояла полностью обнаженная дайра Децедера, что, ни капельки не смущаясь неловкого положения, таранила свою студентку проницательным взглядом, от которого так и хотелось зардеться до опустить глаза долу. Пуэлла, в общем-то, так и сделала бы, не будь она удивлена и обескуражена.

– Вы… – только и сумела вымолвить она. – Вы декурсия.

– Нет, ты ошиблась, я треклятая макака! – рявкнула дайра Децедера. – Ты сообщаешь мне это с таким видом, словно для меня это новость.