Unknown
Шрифт:
плохая машина? Вот же мы, живые и невредимые!
— Надо писать протест! — решил Гончаров.
2 октября 1917 года, Гатчина
«Самолет «Лебедь-XII» устарел и для фронтовой работы непригоден. Скорость его
недостаточна. Он обладает рядом неустранимых конструктивных недостатках в
топливной и охладительной системах двигателя. Дальнейшая постройка этого типа
аэроплана нежелательна».
К такому окончательному выводу пришла созданная для решения спорного
комиссия. Она состояла из представителей фронтовых летчиков, инструкторов
Гатчинской авиашколы, Управления Военно-Воздушного флота и завода Лебедева.
Владимир Александрович проиграл свой «решительный бой».
А через несколько дней грянула Октябрьская революция.
20 ноября 1917 года, Комендантский аэродром
— Ну что, товарищи, — заговорил комиссар, — теперь, значит, все это летное богатство
— наше. И наше советское правительство, дорогие красные летчики, хочет знать: какой
самолет, стало быть, лучше. Вот тут у нас — «Лебедь-XII», «Анасаль», «Фарман».
Давайте их теперь испытаем и скажем собственные выводы.
...Собственные выводы краслетов отчасти совпадали с мнением фронтовых авиаторов:
«Лебедь-XII» имел склонность к пикированию, а пулеметная установка у него точно
«малоудобная».
— А вообще конструкция прочная и видно, что разработано тщательно и с душой, —
заключил краслет, диктуя протокол. — Разведчик «Лебедь-XII» вполне подойдет для
нашей Красной Армии.
58. «Старик»
9 марта 1930 года, Лейпциг
Профессор Иоганн Вернер протер свои круглые очки в тонкой золотой оправе и с
сочувственным интересом уставился на молодую женщину.
Та положила перед ним пачку листков, исписанных неразборчивым готическим почерком.
— Что это? — осведомился Вернер.
— Я хочу, чтобы это было напечатано! — решительно произнесла молодая дама.
Вернер взглянул на листы, но не притронулся к ним.
— Расскажите мне немного об этих бумагах, — попросил он. — Я бы хотел, так сказать,
услышать предисловие прежде, чем начать читать.
— Это письма одного военного летчика, написанные им своей невесте, — ответила гостья.
— Сейчас, когда Германии запрещено иметь боевые самолеты, когда мы унижены и не
смеем вспоминать о своих героях... — Она не закончила.
— Хорошо, — серьезно произнес профессор. — Думаю, мы можем издать их как... своего
рода документальный любовный роман.
— О большем я и не прошу, — кивнула молодая дама. — Единственное — не следует
указывать мое настоящее имя. Я бы хотела остаться для всех, кто захочет это прочесть,
просто «фройляйн Анной-Мари».
19 марта 1908 года, Базель
Инженер Эрвин Бме развернул газету, прочитал новости и вдруг побледнел, как смерть.
Сидевший напротив него в кресле Гейнц Лейне — приятель Бме — встревожился:
— Что с тобой, Эрвин? Представить не могу, какое известие могло привести тебя в
подобное состояние!
— Скончался доктор Давид, известный естествоиспытатель, исследователь Африканского
континента, — ответил Бме, протягивая ему газету. — Крушение всех моих планов!
— Я соболезную близким доктора Давида, — отозвался Лейне, — но твоим планам,
прости, не сочувствую. Что за блажь — отправляться в Африку и бродить там по
джунглям среди диких племен! Как будто тебе мало Швейцарии! Неужели ты разлюбил
наши альпинистские восхождения, катание на лыжах, скоростной лыжный спуск по
склонам заснеженных гор, прыжки с трамплина?
— О, горы в Швейцарии превосходны, и лыжи я по-прежнему обожаю, — слабо
улыбнулся Бме, — но вот сама страна для меня тесновата. Африка — была бы в самый
раз.
— Неугомонный человек, — вздохнул Гейнц. — Ты единственный иностранец, сумевший
стать членом швейцарской гильдии альпинистов. Казалось бы!..
— Но в Африку я все равно поеду! — встрепенулся Бме. — Не так, так эдак. Надо только
найти там себе дело по душе.
24 июня 1912 года, Ной-Хорнау, Немецкая Африка
Руководитель компании по разработке кедровых лесов был доволен новым инженером.
Господин Бме исправно следил за работой оборудования, за состоянием дорог, время от
времени писал директору небольшой фабрики в Германии — в Хубертусмюле, где
занимались, в том числе, изготовлением карандашей.
— Подвесная дорога? — удивился директор компании, когда инженер Бме поделился с
ним новым планом. — Зачем?
— Затем, что это сильно сократило бы время на транспортировку и улучшило бы
здешнюю жизнь, — ответил Эрвин. — Она связала бы трассу, ведущую к Усамбаре, с
Ной-Хорнау. То, что мы расположены так высоко на склоне, затрудняет...
— Понятно, понятно, — кивнул директор . — Вы уже составили план, смету?
По опыту он знал, что инженер Бме всегда приходит с хорошо продуманными планами...
7 июля 1914 года, Хольцминден на Везере