Упавшие как-то раз
Шрифт:
— Дружок — это Рифат, значит? — отважилась спросить я.
— Не упоминай при мне его имени! — вздрогнул он. — И думать о нем забудь! Существует поверье, что если просто устремить к нему мысли, то можно распрощаться с собою прежним. Боюсь, Эсфирь уже подпала под его чары…
Больше в тот день мы о ней не заговаривали, и я всячески старалась не думать о Рифате, убивая время за вышиванием, примеркой платьев из гардероба тетушки Арчи и бесцельными блужданиями по комнатам его просторного дома. В одной из комнат, предназначенной для хранения бумаг и прочих письменных принадлежностей, я обнаружила раскрытую книгу — под столом, что сразу же позволило сделать мне верные выводы. Эта книга представляла собой не что иное, как дневник Пуаро. Любопытно почитать, что нацарапал в ней лохматый паразит. Наверняка что-нибудь крамольное… Первые две страницы были сплошь усеяны закорючками — решил попрактиковаться в чистописании, а заодно отбить интерес у случайного читателя. Со мной его хитрость не пройдет. На третьей странице начинался связный текст. Впечатления от похода в оперу, двадцать первого симендрия (по-нашему, октября):
«Певичка орала как оглашенная. Будь у меня помидор или кочан гнилой капусты — непременно запустил бы им в эту бездарщину! — Клякса. — Ужин при свечах был просто великолепен. — Клякса. — Месье Стайл засматривался на мою хозяйку. Чувствую, прилипнет он к ней, как банный лист».
Дальше я читать не стала. До того муторно! Отвернула страницы, как они лежали изначально, — не хватало еще, чтобы хвостатый обормот что-нибудь заподозрил. А он заподозрит, ох, заподозрит! Нюх у него отменный, да и мнительности не занимать. Впрочем, от последствий подобного рода есть одно надежное средство под названием парфюм. Пошарив на полках, я нашла, что искала: стойкие цветочные ароматы способны охладить пыл любого сыщика, а уж флакончик «теткиных зловоний», как Арчи часто именовал духи своей родственницы, в таком деле просто незаменим. И хоть я ни разу не встречалась с его теткой, охотно отправила бы ей с посыльным пару коробок конфет.
Благо, никто не застал меня за сим предосудительным занятием, и, когда я покончила с распылением духов, радостный настрой у меня прямо-таки зашкаливал. Наверное, точно так же чувствует себя преступник, которому удалось замести следы.
До ужина я проболталась в оранжерее, где личный садовник Арчи выращивал редкие виды растений. Диковинные даже для наших краев деревца поражали гладкостью стволов и необычайной формой листьев, а огромные розовые и голубые бутоны, таившие в себе нежность южных ночей, вот-вот должны были явить миру свою девственную красоту. Я пообещала себе, что ни в коем случае не пропущу время их раскрытия. Но тут, как назло, в оранжерею собственной персоной явился Арчи и, невзирая на отчаянные сопротивления с моей стороны, вывел меня на лестничную площадку.
— Что-то срочное? — спросила я, пылая праведным гневом.
— Блюда готовы, — сквозь зубы процедил тот.
— Блюда могут и потерпеть, — подражая ему, ответила я.
— А еще у нас непрошеный посетитель, — добавил Арчи, как будто посетитель, по сравнению с остывающими яствами, нечто второстепенное и несущественное.
В трапезной зале, за уставленным канделябрами столом без конца и края, восседал субъект во всех отношениях примечательный: одетый в черное с ног до головы, он не шелохнулся при нашем появлении и даже не глянул в нашу сторону. Арчи властно усадил меня в глубокое кресло, и не исключено, что эпохой ранее это кресло принадлежало какому-нибудь непобедимому рыцарю. Располагалось оно во главе стола, и его резная спинка была прямо-таки испещрена всевозможными узорами. Передо мной словно воскресли былые времена: вот доблестный паладин в латах и шлеме вынимает из ножен свой меч, осматривает его и — р-раз! — меч со свистом рассекает воздух. Товарищи пьют вино и смеются. Они вернулись после кровопролитной сечи, их ждет благодарность государя и торжественные песни бардов… Но что-то я замечталась. Арчи с черным господином совещались, то и дело поглядывая на меня, первый — по-лисьи, а второй… Когда он обратил ко мне свой бесцветный лик, меня обдало замогильным холодом. Нежить! Так вот каких гостей привечает «его вспыльчивая светлость»! И о чем они говорят? Неужто обо мне? Попытки вникнуть в их беседу ни к чему не привели: она велась на языке, мне неведомом. Голоса звучали глухо, а иногда пропадали вовсе. И неотрывно следили за мною черные глазницы то ли призрака, то ли демона.
Арчи, к чьей жестикуляции я уже привыкла, вел себя на редкость смирно и держал речь, как подобает истинному дипломату, о чем свидетельствовали его интонация и строгое выражение лица.
— Поймите же, она не готова! — услыхала я, подивившись, отчего это он перешел на язык Мериламии. — Дайте нам отсрочку хотя бы до середины чарония[2].
— Время на исходе, — прошелестел безротый призрак. — Если ослушаетесь, на вас обрушатся беды, одна горше другой. Жюли Лакруа должна съехать отсюда завтра же. Иначе вам несдобровать.
Я не преувеличу, если скажу, что страшно разозлилась. Похоже, слово призрака — закон, а еще похоже, что он всемогущ, раз предрекает несчастья. А то, может статься, он просто колдун или пройдоха какой. Арчи предостерегал меня против них, когда я только-только поселилась в его хоромах.
— Вы мне не указ! — со своего места выкрикнула я и, придя в ужас от собственной дерзости, зажала рот рукой.
Призрак по натуре был довольно вспыльчив и заводился, можно сказать, с полуоборота. Не думаю, чтобы его собратья пребывали от этого в восторге. Он вскочил, точно его ужалила призрачная оса, и его длинное черное одеяние заколыхалось в полумраке залы. Засуетились, затрепетали на свечах языки пламени; где-то хлопнула форточка. Да, в тот миг он был воистину грозен, но меня сковало каменное бесчувствие. Мы, французы, народ привычный; нас спецэффектами не проймешь. Растерявшись поначалу, я быстро взяла себя в руки: раз нездешняя, чего мне опасаться?
— Не позавидую тому, кто вздумает прекословить мне, Теневому сенешалю, — сурово проговорил он, сверкнув на меня чернотою из-под капюшона, и, взмыв к потолку в своем развевающемся балахоне, вихрем вылетел в окно.
Арчи устало опустился на стул.
— Ну и влипли мы с тобой, — обреченно сказал он. — Знаешь, кто такой Теневой сенешаль?
— И кто же?
— Тень некогда всесильного чародея, управлявшего делами страны. Теперь он в виде бестелесого фантома является тем, кто дает приют странникам, и требования его зачастую исполнить нелегко. Однако в одном он прав: рано или поздно тебе придется искать отдельное жилье и мало-помалу вливаться в наше общество.
— Да что я в вашем обществе забыла?! — возмутилась я, наблюдая, как снуют вокруг стола спохватившиеся официанты. — Мне домой надо, в Па… Во Фри… Фран… В общем, ты понял.
— Само собой. Я свое обещание сдержу и помогу тебе починить воздухолет. Однако до того момента, как ты покинешь наши края, советую тебе приноровиться к здешним порядкам, потому как, боюсь, ты здесь застряла надолго.
У меня был выбор: продолжать возмущаться и скрежетать зубами, покуда не измельчу зубы в порошок, либо отведать остывшее кушанье. Повар был на высоте — такого я не едала даже в первоклассных ресторанах Паро… Рижа… Да как его там! Надеюсь, Арчи не станет брать с меня платы за то, чтобы я разок подсмотрела в его справочнике название родной столицы.
После ужина мы вновь поднялись под крышу, навестить оранжерейных питомцев искусника-садовода. Но, поравнявшись с цветочными кадками, оба, как по команде, застыли изваяниями. Бутоны, на которые возлагалось столько надежд, побурели и поникли, а вместо освежающего сладковатого аромата я уловила запах гниющей падали. Как такое возможно?!
— Теневой сенешаль не солгал, — чуть слышно проговорил Арчи. — Предупреждение номер один.
— Только вот не надо хвост поджимать. Вдруг просто-напросто твой садовод оплошал? Или у заморских цветочков на меня аллергия? Не всё ж приписывать пророчеству умершего колдуна! Ты ведь не выгонишь меня, правда?
— Я похож на подлеца? — изогнул бровь Арчи.
— Самую малость, — не удержалась от сарказма я.
На следующее утро (вернее, утро-то еще не наступило — был темный предрассветный час), все — от мала до велика, включая меня, — проснулись от отчаянного дребезжания колокольчика у парадного входа. Недовольные возгласы хозяина, топот ног… К нам пожаловал очередной визитер. С горем пополам расчесав вьющиеся волосы и напялив поношенный теткин халат, я выбежала в коридор. Справа от меня оглушительно хлопнули дверью — сонный и всклокоченный, из своей опочивальни выскочил Арчи.