Управляя рисками. Клиринг с участием центральных контрагентов на глобальных финансовых рынках

Норман Питер

Рынок Нью-Йорка вскоре стал важнейшей сахарной биржей мира – и это был еще один из множества знаков, свидетельствовавших о сдвиге экономической мощи из Старого Света в Новый после Первой мировой войны.

6.6. Лондонская продуктовая клиринговая палата: нерешительное возрождение

Война потрясла казавшиеся незыблемыми многолетние торговые основы. Была подорвана довоенная международная монетарная система на основе золотого стандарта, заложившая в период до 1914 года фундамент будущей экономической глобализации. Свободному перемещению капитала в Европе был положен конец. Рынки стали национально ориентированными. Протекционизм крепчал, а государства

предпринимали все возможные меры в поддержку внутреннего производства товаров. Из-за этого восстановление экономики в 1920-е годы шло неровно и неустойчиво. Крах на Уолл-стрит 1929 года и последовавший за ним резкий спад деловой активности создали сложные условия и для рынков, и для клиринговых палат в равной мере.

Еще до конца войны Лондонской палате пришлось умерить амбиции. Летом 1918 года совет решил сократить размер невостребованного капитала компании. В 1919 году Лондонская палата направила в Верховный суд петицию с просьбой снизить номинальную стоимость 99 000 своих обыкновенных акций с 10 до 5 фунтов, сократив тем самым общий санкционированный и выпущенный капитал с 1 миллиона до 500 000 фунтов. Количество оставшихся обыкновенных акций составило 75 000 частично оплаченных акций стоимостью 2 фунта 10 шиллингов каждая.

В 1919 году стоимость активов и обязательств Лондонской палаты составила 326 089 фунтов, в том числе 106 000 фунтов, приходившихся на долю инвестиций в ценные бумаги. Но на балансе состояло 151 058 фунтов авансовых средств (в том числе начисленные проценты) немецких клиентов, внесенных в счет обеспечения долговых обязательств под контролем Германии. Более того, клиенты из Англии должны были клиринговой палате 58 571 фунт. Частично эта сумма представляла собой авансовые платежи за сахар, складированный в Германии.

В конце 1919 года совет Лондонской палаты постановил, что все иски к немецким клиентам должны улаживаться Лондонским комитетом сахарной торговли по зарубежным искам. Но протоколы за апрель 1921 года свидетельствуют, что Мэтт, сменивший Шульца на посту управляющего, нанес визит в Берлин, чтобы способствовать урегулированию расчетов с Mitteldeutsche Priv^at Bank – ведущим деловым партнером довоенной Германии. В начале 1920-х годов Мэтт регулярно наезжал в Берлин и Гамбург для ведения переговоров по долговым обязательствам. В те годы судебные процессы в целях истребования долгов у других компаний стали постоянным предметом дискуссий в совете Лондонской палаты.

Некоторая видимость нормальной ситуации была восстановлена в 1921 году, когда заново открылся Лондонский срочный сахарный рынок, но торговля сахаром полностью изменила свое лицо. Контрактной единицей стали 50 тонн белого сахара с поставкой на таможенный склад в Лондоне, и в тот же год Лондонская палата осуществила клиринговые операции на 61 050 тонн этого товара.

Во время войны Великобритания расширила собственное производство свекловичного сахара, заполнив вместе с другими поставщиками – главным образом тростникового сахара – пробел, оставленный в 1914 году Германией. Нормирование и закрытие рынков во время войны укрепили позиции английских сахароочистительных компаний по сравнению с торговцами с Минсинг-лейн. Подобный сдвиг в сахарной торговле был подтвержден в 1926 году, когда Юлиус Иосиф Рунге, высокопоставленный директор компании Tate & Lyle, стал членом совета Лондонской продуктовой клиринговой палаты³².

Однако нет худа без добра – война открыла и новые возможности. Так, резко возросло количество автомобилей, вызвав настоящий бум спроса на резину. Торговля фьючерсами на резину, начавшаяся в Роттердаме в 1913 году, шла достаточно успешно, потом во время войны была приостановлена и в 1919 году возобновилась сразу в двух городах, когда клиринговые палаты Роттердама (Rotterdamsche Likwidatiekas) и Амстердама (ALK) стали осуществлять

клиринг соответствующих контрактов.

Успех Лондонской продуктовой клиринговой палаты был менее заметен. Лондонская палата начала предоставление гарантий на контракты на резину с 1 ноября 1921 года после того, как годом ранее резиновые брокеры понесли крупные спекулятивные потери³³. Однако подобная диверсификация бизнеса просуществовала недолго, так как Ассоциация торговли резиной примерно в то же время ввела конкурирующую систему расчетов.

Лондонская палата обнародовала цифры чистой прибыли за 1921 год и выплатила по 6 шиллингов на каждую частично оплаченную обыкновенную акцию – это были первые дивиденды с 1915 года. В январе 1922 года совет увеличил годовое вознаграждение Мэтту и секретарю компании Джону Калберстону на 750 фунтов и заплатил каждому премию в 300 фунтов. После этого уровень их оплаты вернулся к довоенному; и все же их доходы, включая премии, были намного ниже тех, что получал до войны Шульц.

Офисный персонал Лондонской палаты также вынужден был согласиться на менее щедрые условия. Когда Дж. Кимминс в 1923 году пришел на службу в Лондонскую палату, ему положили 120 фунтов в год – меньше обычной ставки в 1914 году.

В воспоминаниях, опубликованных в 1988 году, Кимминс писал о мире, в котором властвовали мужчины и где мало что менялось из года в год:

Рабочий день начинался примерно в 9:30 утра, заканчивался около половины шестого вечера, и весь день приходилось носиться сломя голову. Мы писали и копировали все документы от руки. Брокеры готовили контракты, а мы приходили в субботу, чтобы проверить, что сделано за неделю. В 1920-е годы женщины в Сити были редкостью. В нашем офисе до самого последнего времени работали только мужчины, а рабочая рутина оставалась практически неизменной с 1923 года вплоть до 1950-х.

Великие события, потрясавшие мир, становились воспоминаниями. Когда в 1926 году разразилась всеобщая забастовка, Кимминс перешел на работу на Минсинг-лейн из Чизвика, и жалованье его возросло на 5 фунтов. Вот что он вспоминал о ситуации того года: «Кризис не слишком повлиял на наш бизнес. Прибыли были примерно те же – пострадали только мы, клерки! Управляющий заявил, что клерки сейчас ценятся “в пятачок за пучок”, и велел урезать нам жалованье».

В начале 1920-х годов Лондонская палата сумела занять в Сити прочную, хотя и скромную, нишу. К 1926 году «немецкие» проблемы ушли в прошлое. Основным бизнесом Лондонской палаты стал клиринг контрактов на рынке сахарных фьючерсов, когда между 1928 и 1931 годами контракты на сахар-сырец постепенно вытеснили белый сахар.

После временного послевоенного восстановления торговля кофе из Сантоса сократилась, окончательно сойдя на нет в 1927 году, поскольку бразильские власти решили сами торговать своим урожаем. С 1928 года Лондонская палата переключилась на фьючерсную торговлю какао. С 1926 года – года всеобщей забастовки – и на протяжении 1930-х годов ее оборот, согласно балансовому отчету, составлял примерно 700 тысяч фунтов в год.

Пять членов совета директоров с 1925 года стали выплачивать дивиденды в размере 7 шиллингов 6 пенсов (15 %) на обыкновенные акции, а с 1926 года – 56 фунтов 5 шиллингов на сто учредительских акций номинальной стоимостью 10 фунтов каждая. В марте 1927 года на сороковом ежегодном собрании компании было объявлено, что все задолженности перед акционерами по 6 %-ным общим дивидендам полностью погашены. Выплаты в размере 15 % и 56 фунтов 5 шиллингов на оплаченный обыкновенный капитал в размере 187 500 фунтов и 1000 фунтов учредительских акций оставались неизменными и в хорошие, и в плохие годы вплоть до января 1940 года, когда компания снизила дивиденды за 1939 год до 10 % и 25 фунтов соответственно.