Управляющая разумом
Шрифт:
— И все же хочешь узнать мои, — сказал он.
И Мара на самом деле хотела.
Она хотела стать той, кто проберется под его броню, но не знала, почему. Возможно, она просто сошла с ума. Мара жаждала узнать, на самом ли дела Каллахан ничего не чувствует, или же его прошлое настолько ужасно, что он просто не позволяет себе испытывать эмоции.
— Ты прав.
Он кивнул и отпустил ее. Но, черт возьми, Мара всегда сталкивалась со своими страхами лицом к лицу. Забравшись на край стола, она чуть не улыбнулась тому, как Каллахан нахмурился.
— Я открою тебе одну мою тайну, а ты в ответ откроешь мне одну твою.
Он нахмурился сильнее.
— Мы слишком стары для игр.
Мара скрестила ноги, и когда Каллахан опустил взгляд на ее бедра, почувствовала прилив удовольствия.
— Я никогда не стану настолько старой, чтобы не получить желаемое.
— Верю, — уголки его губ дрогнули. Он передвинулся, задевая ее голени и дразня мимолетным прикосновением мускулистых ног. — Хорошо, Мара. Давай послушаем твой секрет.
Она постучала пальцем по губам.
— Я родилась в Чикаго, в семье проповедника Кита и Кристины, его добропорядочной жены, — Мара планировала поделиться чем-нибудь несущественным, однако слова уже вылетели изо рта. Она услышала в своем голосе горечь.
Темные глаза внимательно наблюдали за ней.
— Как они отнеслись к твоей способности?
— Я не разговаривала с ними с тех пор, как в семнадцать лет меня выгнали из дома и назвали дьявольским отродьем, — как могли события, оставшиеся далеко позади, причинять такую боль? — Это больше одной тайны. Теперь твоя очередь.
— Я родился в Техасе. Мои родители мертвы.
Мара изучала каждую черту его лица. Она не могла сказать наверняка, но ей показалось, что Каллахан сам удивлен своим признанием.
Пришло время закончить игру. Мара поняла, что пора встать и уйти.
— Когда мне было восемнадцать, мой жених продал меня Ливену.
Взгляд Каллахана стал еще напряженней.
— Жених?
— Я была молода и повелась на милую мордашку, — за которой скрывалась гниль. — Узнав о моих способностях, он назвал меня уродцем и продал Ливену. Ливен морил меня голодом и не давал воды так долго, что от жажды я начинала облизывать мокрый пол, — она обняла себя руками в попытке унять дрожь. — Он держал меня в темноте. В самом темном, самом мрачном месте из всех, что я когда-либо видела.
— Мара….
Большинству людей голос Каллахана показался бы суровым и безразличным, но Мара услышала в нем нотки сочувствия. Она подняла руку, не позволяя подобраться ближе. Ей нужно было закончить начатое.
Следующие ее слова прозвучали шепотом, вырванным из души.
— Ливен приводил ко мне своих врагов и заставлял разрывать им мозг.
Подняв руку, Каллахан провел пальцами по челюсти Мары.
— Убийца он, а не ты.
Она видела в его глазах понимание.
— Я…я никогда не забуду их лица. Я не могу забыть…
Он сдернул ее со стола к себе на колени. Каллахан был таким теплым и надежным, но Мара знала, что не может позволить себе принять его утешение. Все,
Но почему-то в этот раз Мара свернулась на коленях у Каллахана, и когда он, обхватив ее руками, положил подбородок ей на макушку, просто закрыла глаза и окунулась в его силу.
— Ты не виновата, — сказал он.
— Я должна была быть сильнее.
— Не думаю, что встречал кого-либо сильнее тебя.
Мара расхотела играть.
— Больше никаких секретов не…
— Я работал на ЦРУ.
Почувствовав, как Каллахан напрягся, она потерлась щекой о его грудь. Сердце у нее под ухом билось подобно громкому барабану.
— Все это знают.
— Там меня сделали тем, кто я сейчас.
Мара выпрямилась и посмотрела на него — на помрачневшее лицо и сжатые в жесткую линию губы.
— Как?
— Больше я ничего не скажу, — покачал головой Каллахан.
Так много боли. Раньше она видела лишь его силу, но теперь под суровой внешностью промелькнула мучительная тьма. Страдания, сродни страданиям самой Мары.
Каллахан не был холодным или бесчувственным. Теперь ей стало ясно, что он просто чувствовал слишком многое. Мара сжала в кулаках ткань его футболки. И точно так же, как она, Каллахан отвергал любое утешение.
***
Кэл приказал себе поставить Мару на пол. «Отвали от нее».
Но он не смог заставить себя разжать руки. Она поерзала, крепкими ягодицами натирая его колени, и тело ответило. Мара обхватила ладонями лицо Кэли и провела ногтями по щетине на щеках.
— Я знаю, каково это — чувствовать боль, — сказала она.
Мара ничего не знала о его прошлом, а если б знала, не подошла бы к нему, не говоря уже о том, чтобы сидеть у него на коленях. Он не заслуживал утешения или поддержки. Он не заслуживал женщины вроде Мары.
Когда она коснулась его губ легчайшим поцелуем, кровь у него в венах мгновенно превратилась в лаву. Боже, Каллахан возжелал Мару с первого взгляда. Она прикусила его губу и втянула ее в рот.
Он задрожал всем телом, но ничего не предпринял и лишь вцепился в подлокотники.
— Мы не можем этого сделать.
— Можем, — ее красиво лицо было лишь в паре дюймов от него, а в зеленых глазах полыхало желание. — Мы — взрослые люди, и ты тоже чувствуешь то, что происходит между нами.
Ему нужно было оказаться от Мары подальше, но она притягивала его к себе, как гравитация. Он хотел поцеловать ее в полную силу своего желания и, опрокинув на стол, попробовать на вкус каждый дюйм соблазнительного тела.
— Отпусти себя хоть раз, — прошептала она.
Каллахан ощущал опасную близость ее губ. Мара была олицетворением чистого искушения, но он никогда не позволял себе расслабиться. Ни на минуту. Во-первых, потому что не заслужил покоя, а во-вторых, ему не нравилось терять контроль. В ином случае начинали твориться ужасы.