Упырь
Шрифт:
– Ах, так вы не местная, не положено.
– У меня прописка областная, и вот, удостоверение.
– Ну ладно, идите на анализ, второй этаж. У нас плазму редко сдают.
Проблуждав минут десять по узким высоким, сталинской закладки, коридорам, по запутанным переходам с уровня на уровень, вышла в просторный полузал, в углу которого и обнаружился вход в лабораторию. Что было раньше в этом странном здании?
Если ее родная станция переливания бала храмом чистоты и здоровья, то эта напоминала какой-то кровососущий конвейер, налаженный под массовые заводские
Оказалось, что колоть вену придется два раза - сначала взять, потом обратно влить. Пока гоняли центрифугу, Лена минут сорок неприкаянная бродила в полупустом зале, где по закрашенным темно-зеленой масляной краской стенам висели обтрепанные плакаты по Гражданской обороне. Она успела выучить наизусть габариты окопа полного профиля. Когда в четвертый раз заглянула в кабинет плазмофереза, на нее шикнули.
Уходя, спросила в регистратуре:
– Можно я в следующий раз приду не 27-го, а 26-го, у меня билеты на концерт?
– ???
– Двадцать шестого будет только двадцать четыре дня, не страшно?
26-го она не пришла. 28-го в окошечке регистратуры никого не оказалось, хотя день и был рабочий - коллектив готовился к новогоднему банкету. Она все же отловила заведующую, заставила записать свои координаты: будет праздник, мало ли что случится, а она пить не будет, если что, пусть вызывают.
Не в Новый год, а в ночь с 30-го на 31-е в общаге случилась драка, жестокая поножовщина, ребята, пришедшие после армии, разбирались с неграми. "Скорая" увезла троих, одного - реанимация и одного - психушка.
– Пустите меня, да я в Афгане таких козлов голыми руками душил!
Негр потерял много крови, распотрошили его качественно, афганец службы не забыл. Делали прямое переливание. Лена отдала 600 грамм, полуторную дозу.
Лена даже попала в институтскую малотиражку. Ну не совсем она, героиней сделали одну из соседок - отличницу-зубрилку. А про Лену случился маленький скандальчик, когда в деканате узнали, что она, чужая, месяц тут живет.
На работе к этому времени все стихло, забылось и поросло паутиной. Начальник сразу подхватил Лену под руку:
– Леночка, тут тебе объектик намечается. Потеплеет, собирайся в Первоуральск.
Лена аккуратно отсчитала время до следующей сдачи крови: пятьдесят шесть дней от 30-го декабря и поставила в календарике кружочек. Этот календарь с черной отметиной она до сих пор хранит, страшный сувенир. Пока делали анализы, попивала неторопливо ароматный несладкий чай с душицей. В комнату вбежала, тревожно оглядываясь, Танька из лаборатории, зашептала на ухо:
– Ленка, уходи немедленно, у тебя СПИД. Я твои пробы выброшу, не было тебя сегодня, давай, быстрее, я там все оставила, зайти кто может.
Она не поняла, а, поняв, не могла поверить. Три дня ходила бездумно, как зомби. Плохо понимая, что делает, поехала в Серов, в анонимный кабинет. Какая там анонимность!
Ее травил весь город. Уволили с работы. Знакомые не узнавали. Прохожие обходили стороной. На нее тыкали пальцами на улице: "- Вон, смотри, эта, которая с черными трахается! Что, блядь, доигралась?"
Пьяные пэтэушники хотели ее изнасиловать. Она сама задрала юбку - вперед, ребята. Ее избили ногами. Врач в травмпункте оказалась единственным человеком в эту неделю, кто отнесся к ней по-людски.
– Девочка, в милицию не ходи, не помогут. Я тебя в журнал записывать не буду. Как же это ты так, не убереглась?
– Я ни с кем, я кровь сдавала.
Не поверила.
Какие-то нетрезвые мужики полночи выламывали ей дверь, чтоб выгнать из города, помешали спать соседям, их успокоили, потом кто-то подпалил дверь, обивка загорелась, дым вонючий, тушить не стала, страшно дверь открывать.
Она уезжала в Свердловск на автобусе в шесть утра. Несмотря на окрики водителя, люди стояли в проходе, места рядом с ней пустовали. Двумя рядами сзади какая-то бабка полдороги громко ворчала: "- Молодая, могла бы и постоять!" Недобро улыбаясь, Лена подошла и стала рядом с ней. Бабка опустила голову, вжавшись в кресло, но замолчать не смогла. За спиной Лены произошло движение, люди переместились на свободные места, снова очищая полосу отчуждения вокруг нее. Водитель гаркнул, остановил автобус. Тогда все расселись, выворачивая шеи прочь.
В Свердловске она пришла к заведующей донорской станцией:
– Вы заразили меня СПИДом. Это уголовное дело.
– Что ты, что ты. Та медсестра уже давно уволилась, ее уже нет. Ты не шуми тут, приехала и шумит, мы еще разберемся, кто кого заразил, - ей было страшно, она пахла страхом, она то начинала угрожать, то оправдываться, - вот тебе деньги, сто рублей, двести пятьдесят, вот четыреста, у меня больше нет, езжай в Москву, там клиника есть, там таких лечат.
Лене стало противно. Заметив, что она собирается уходить, заведующая попыталась забрать со стола полтинник назад.
Так Лена убегала в последний раз.
Ни в какую клинику Лена в Москве не пошла. Пристроилась реализатором на рынок, продавала всякую польскую дребедень. Жила сначала с двумя рыночными подружками в крохотной комнате с одной койкой. Спали по очереди, две на кровати - одна на полу. Лена научилась курить. Когда были деньги - то хозяин премию подкинет, то обсчитаешь кого-нибудь - покупали на троих один косяк. Потом появился дядя Степа, седой, еще не старый мужичок: "- Девочки, комната не нужна?" Девчонки презрительно отвернулись, а Лена согласилась. Она честно сказала дяде Степе, что у нее СПИД. Он только усмехнулся: "- У вас СПИД, а у нас спирт". Лена не знала, где он работал, раз в неделю приносил литровую бутыль спирта. Лена научилась пить водку. Так было легче терпеть его сопящие домогательства...