Урал 2017. Эра безумия
Шрифт:
– Понятно, – вздохнул Андрей и тоже представился. Рот забился желчью, дышать было нечем. Он не мог оторвать глаз от тела Даши. В ее глазах застыла ярость. Кровь вытекала из-под головы и медленно приближалась к ногам Андрея.
– Были виды на нее? – догадалась Вика.
– Были, – вздохнул Андрей.
– Прости, обломала тебе весь кайф. Знаешь, я уже два дня наблюдаю из-за решетки, как народ звереет и в нежить превращается. Лежала, ждала, что и меня такая фигня посетит. Сначала злая была, потом тупеть начала. Только и радости, что Пескарь за стенкой матюгами развлекал…
– Почему ты здесь? – перебил Андрей.
– Руки тонкие, – объяснила Вика. – Вы сбежали, пальбу учинили, потом такая свора мимо пронеслась – думала, они никогда не закончатся… А как пробежали, смотрю, у Пескаря решетка открыта, а в замке ключи. Ну, подтянула к себе дверь, достала ключики… Руки, говорю, тонкие. Метнулась к выходу, а там опять гудит. Сержант лежит мертвяком. Конфисковала у него перочинный
– Ну, понятно, – вздохнул Андрей. – Ты вроде ангела у меня, только внешне не очень похожа. Давай-ка выбираться. – Он начал подниматься, держась за стену.
– А что за хрень в городе? – спросила Вика. – Я, знаешь ли, в последние дни немного отсутствовала. То сидельцы в изоляторе зажигали и мерли, как мухи, то стреляли, то эта развеселая толпа…
– Весь мир сошел с ума, – популярно объяснил Андрей. – Зомби в городе. Таких, как мы с тобой, практически не осталось.
– Да ты гонишь… – Вика внимательно посмотрела ему в глаза, скулы защемила судорога.
– Пошли, сама увидишь. И будь готова к сюрпризам. Доставай свое табельное оружие…
Последние метры до спасительной двери они одолевали в полной темноте – в здании, похоже, отключился свет. «Конец света в тоннеле», – пошутила Вика, насаживая шишку на лбу о низко висящую балку. Андрей активировал сотовый телефон. Зарядка кончалась, жизнь в фонарике еле теплилась. Навороченное устройство с четырьмя гигабайтами «оперативной личной жизни» превращалось в бессмысленное железо. Заряжать его больше негде, да и незачем. В «большом мире» наступил рассвет, пять часов утра – над городом висело ватное облако гари. Видимость была неважной. Мужчина с женщиной вывалились из приземистой двери в бетонной будке воздухозаборника. Стрелять не пришлось. Эту часть исторического центра «городское население» еще не освоило. Небольшой пустырь, заросший травой, шапки кустов, какие-то мглистые строения на задворках бизнес-центра «Парабель», возведенного со всеми возможными нарушениями строительных норм. Гарь уплотнялась, в подвале дышалось легче, чем на улице. Их уже встречали – бросился навстречу разгневанный Шура: где вы были, сколько можно ждать?! Мы тут психуем, спасательную команду формируем! Открыл рот от изумления, обнаружив рядом с приятелем совсем не ту женщину. «Это не Даша, – взволнованно бормотала Надя. – Кто это, Андрей, где моя подруга? Объясни, почему это не Даша?» Он объяснял неохотно, неуклюже объезжая тему, что Дашу прикончила их новая спутница. Схватил за шиворот плачущую Надю, когда она метнулась обратно к двери, начал втолковывать все заново – нет больше Даши, нет и никогда не будет, с этим нужно жить и мириться… У блондинки была истерика, ее схватил за локоть бледный, как призрак, Витек, начал неумело утешать. Сгорбатилась Ксюша, ее опять рвало. Шлялся бестелесным призраком Вятский – он уж точно не понимал, где находится. Матерился взвинченный Пескарь – и доматерился до того, что рассвирепевший Лобов съездил ему по шее и принялся материться вместо Пескаря. Какого хрена мы еще здесь? Почему эта шустрая профурсетка на свободе, кто ее отпустил?! Ох, связался со всяким сбродом, и что за анархия повсюду – мать ее, беспорядка…
Машину Лобов уже нашел – зря времени не терял – люди загружались в здоровый удлиненный «Ситроен» – что-то среднее между джипом и микроавтобусом. «Проходимец» был знатный – мощные колеса, дорожный просвет на зависть отечественной «Ниве». За спиной водителя было два ряда сидений, влезли все, и даже место осталось. Трясущегося журналиста усадили по центру – за спинами рулевого Лобова и забравшегося рядом Андрея. Пищала Ксюша, придавленная бесцеремонным Пескарем. На шум уже сбегались «посторонние». В лучах восходящего солнца из-за «Парабели» вывернула толпа, понеслась с улюлюканьем, отрезая проезд в переулок. Ахнула Вика – для нее это было пока в диковинку. Но, кажется, сбывалась мечта Витька о танке. Обозленный Лобов предпочел не искать сложных путей, направил стальной «кенгурятник» на толпу. Заволновались пассажиры, но он уже врубился в людскую массу, разбросал ее, как картонных солдатиков, пробился к переулку.
Несколько раз он сворачивал, прекрасно ориентируясь в хитросплетениях улочек. И через пять минут уже катил по улице Театральной, объезжая «не пригодный для проживания центр». Солнце вставало справа – багровый диск, завуалированный дымкой. На него смотрели, почти не щурясь. На улице Театральной наблюдалась унылая апокалиптическая картина. Брошенные машины, брошенные дома, кое-где еще не унялись пожары. Повсюду валялись разлагающиеся трупы. В стороне от обочин шатались, совершали рваные механические движения, какие-то зыбкие личности. Услышав шум, они замирали, провожали взглядами объезжающий препятствия «Ситроен». Кто-то порывался бежать, но быстро останавливался. Даже головы без мозгов соображали, что за кометой не угнаться. Мчалась наперерез вполне «мобильная» группа, возглавляемая женщиной в костюме бизнес-леди. Даже в нынешнем плачевном состоянии она не утратила организаторских способностей – широко шагала, махая руками, звала примером. Люди охотно шли за ней. Лобов презрительно сплюнул, надавил на газ. Всю группу протаранить не удалось – вперед вырвалась только леди с «очаровательным» ликом Медузы Горгоны. Ее отшвырнуло обратно на толпу «подчиненных», а стальная рама даже не дрогнула. Андрей перехватил в зеркале ошеломленную мордашку Вики: она не верила своим глазам, скукожилось некрасивое личико, отвисла остренькая челюсть. Где мир, в котором она жила?
У избавленной от архитектурных излишеств коробки «Спортмастера» скопилась «пробка». Под знаком «разворот» красовалась груда железа. Машины сталкивались на полной скорости, такое ощущение, что их водители дружно ослепли. Здесь было множество трупов. Жутковато смотрелась перевернутая детская коляска в стороне от пешеходной «зебры». Лобов чертыхался сквозь зубы, переваливаясь через разделительный барьер на встречную полосу. Дальше дорога была пустая. Внедорожник разгонялся, а Андрей прикидывал расстояние – до выезда на Восточное шоссе оставалось несколько кварталов…
И опять он поздно включился в драматические события! Почему все происходит так внезапно? Что за болезнь такая? Капитан Лобов внезапно захрипел, организм издал душераздирающий звук. Извергся на лобовое стекло поток рвоты! Машина дернулась, перевалилась с бока на бок. Андрей похолодел. Что он мог сделать в данную минуту? Лобов затрясся в жуткой агонии, застучали зубы, он выпустил руль. Внедорожник сменил направление, пошел юзом к левой обочине. Ахнув, Андрей потянулся к рулю, но мешал ремень безопасности. Слишком поздно он перехватил баранку, колеса почему-то заблокировались, прямо в глаза несся мощный фонарный столб! Завизжали пассажиры. Ну, почему так всегда – фонарные столбы стоят через пятьдесят метров, однако именно к ним притягиваются транспортные средства! Ахнуть не успел – внедорожник на полном ходу врезался в столб. Потряс удар сокрушительной силы. Несколько мгновений он был полностью дезориентирован. Истошный вопль – левое ухо что-то опалило. Мимо пронесся журналист Аскольд Вятский – невероятная сила, спорить с которой бесполезно, оторвала его от сиденья, швырнула через приборную панель. Он вынес лобовое стекло, вывалился наружу. Сыпались осколки, забрызганные кровью. За спиной воцарился клубок, больше никого из машины не выбросило…
Это было еще не самое страшное. Лобов задергался, как припадочный, – он был пристегнут, от удара не пострадал. И вдруг зашипел, начал разбухать, как лягушка, которую надувают через соломинку. Побагровело лицо от напряжения, вздулись вены. Это состояние, очевидно, схоже с тем, что испытывают тяжелоатлеты, поднимающие вес, который им не по зубам. Или то, что чувствует человек, висящий на карнизе, когда уже разжимаются пальцы, а жить охота… Что-то сломалось, вот он, переломный момент. Новообращенная тварь – бывший капитан полиции – громогласно заревела, бросилась на Андрея. Вторую подобную атаку он бы уже не осилил. Он и с первой-то не справился! Выручил ремешок, обвивший Лобова. Андрей отпрянул, капитан не дотянулся до него. Разъяренный зверь, он извивался, корчился, не мог понять, что его не пускает. Андрей лихорадочно отыскивал спусковой крючок АКСУ. Не хотел он стрелять в мужика – нормального русского мужика, выбравшего не ту профессию. Этот мужик, если вдуматься, спас им жизнь… Вторая попытка – Лобов рванулся, хрустнуло крепление ремня. Короткая очередь в висок, и капитан с раздробленным черепом откинулся к дверце. Дьявол! И сколько еще открытий чудных? В ком из товарищей еще таится, набухая, эта мерзость?..
А дальше как в тумане. Он выпрыгивал из машины, отстегнув ремень. Земля держала, хотя и не всегда. Он распахивал боковую дверь в салон, суетился, вопрошал, все ли целы? Поразительно, в салоне все смешалось в кучу, но все были живы, отделались ушибами и ссадинами. Матерился Пескарь, клял «поганых мусоров», не умеющих ездить. Андрей вытащил из салона ошеломленную Ксюшу, ощупывал ее, не замечая, что девчушка задыхается в его клешнях, а ноги болтаются над землей. Стонала Надя, ощупывала помертвевшее лицо. Дружно чертыхались Шура и Витек, все восемь конечностей которых оказались переплетены и почти завязаны. Ждать помощи от них пока не приходилось. Он перехватил сосредоточенный взгляд Вики – девушка сообразила, что надо делать. Когда он обежал вокруг капота, она уже вытаскивала из машины грузное тело капитана. В худых руках работницы сыскного агентства имелась сила. Вдвоем они извлекли мертвеца из салона, пристроили под разорванным отбойником. Андрей опять помчался к капоту, рухнул на колени перед мертвым Вятским. Рано или поздно это должно было случиться. Не в данных обстоятельствах, так в других. Не выживают такие люди в экстремальных ситуациях. Он почувствовал укол под лопаткой – не совесть ли? Ну, не могут все люди в мире быть мужественными и бесстрашными! Тело журналиста было переломано вдоль и поперек, лицо разорвано, словно его кромсали ножом, из глазниц торчали осколки лобового стекла. «Повезло» ему вдвойне – он не только вылетел из машины, но еще и со снайперской точностью вонзился черепом в фонарный столб. По столбу стекала мозговая жидкость, а голова журналиста превратилась в разбитый керамический горшок…