Урал — земля золотая
Шрифт:
— Что это такое? — спросил Аносов у проводника, указывая на черную полосу на горизонте.
— Эль-Шабл, — ответил Мослем аль-Шари.
— Дамаск! — встрепенулся Аносов.
Они прибавили ходу.
Появились первые укрепления: дамасский оазис дает себя знать за несколько километров. Глаза, утомленные однообразием пустыни, отдыхают на яркой зелени садов. Но сады сменяются каменными стенами, узкими, извилистыми улицами.
«Так вот где
В тесном грязном переулке проводник остановил его перед каким-то домом и постучал. Высунулось лицо хозяина с узкими глазами и смоляно-черной бородой. Увидев проводника, он выкатил большие глаза.
— Мослем аль-Шари!?
Когда Мослем привел путешественника в комнату с гладкими стенами, Аносов сказал:
— Спасибо, Мослем! Тебя порекомендовал мне Юлым, и ты оправдал мое доверие. Мы в Дамаске! Теперь-то мы отыщем этот секрет! Знаешь ли ты, где тут рынок?
— Знаю, торговать сюда ходил с караваном купца. Хозяин наш поможет, он друг мне.
— А продают здесь сабли?
— Их, много на дамасском рынке, но самые лучшие привозят только весной.
Аносов подумал, потом сказал:
— Ладно, я буду ждать до весны. Укажи мне, где находится рынок.
— Мы пойдем туда, как только небосклон покроется звездами.
Мослем не представлял точно, зачем Аносову нужны клинки, зачем он поехал за ними в Эль-Шабл, когда булат можно купить у кочующих афганцев, киргизов, тюрков. Когда-то эти клинки ценились очень дорого; их обменивали на табуны аргамаков, на сотни рабов, на драгоценные камни. Но сейчас клинки потеряли цену, и за ними не нужно было ходить в знойную пустыню. Впрочем, Мослему было все равно. Ему поручил верно служить Аносову его лучший друг — Юлым. Мослем был проводником на Востоке, он умел говорить по-русски, еще с отцом побывал в Итиле (Астрахань), Саркуле, Киеве. Мослем одинаково знал и любил арабский и русский языки. С Аносовым он подружился быстро, видя, что тот был добрым человеком.
— Скажи, Мослем, сейчас не поздно на рынок? — торопил Аносов.
— Идем, эффенди.
Они вышли на улицу. Солнце шло на закат. Всюду зеленели высокие стройные пальмы. Улицы стали шире. Появились красивые дома, украшенные чудесной мозаикой, куполообразные мечети, башни минаретов.
«Дамаск — город арабского искусства. Отсюда были когда-то взяты знаменитые художники, чтобы украсить столицу хромоногого Тимура — завоевателя Средней Азии», — вспомнил Аносов.
Мослем шел, увлекая за собой инженера, в центр аравийского города. Послышались крики рынка, Мослем пошел медленнее и предупредил Аносова, чтобы тот не произносил ни слова.
Крики усиливались. Вот и рынок. Пестрая толпа людей в длинных белых одеждах кричала и жестикулировала. Спокойные верблюды, нагруженные тюками, возвышались над толпой. Ржание лошадей, рев ишаков, громкие выкрики торговцев слились в сплошной гул. Аносову предлагали различные товары: на прилавках лежали яркие ковры, эмалированное стекло, яркие и цветные ткани, резное дерево, искусно сделанные кувшины из глины с золоченой отделкой и, наконец, клинки. Забыв всякую осторожность, Аносов кинулся осматривать их. Трещинка на стали, ссадинка на лезвии, отделка — ничто не укрывалось от его внимательных глаз. Но среди клинков
— Правильно ты сказал, Мослем. Булат придется ждать до весны.
В томительном однообразии ждал Аносов желанного времени.
— Откуда привозят булаты? — спросил он как-то Мослема.
— Не знаю. Молва говорит, что их везут от берегов Инда.
Больше Аносов ничего не узнал. Он осваивался с нравами и обычаями местного населения и скоро довольно хорошо говорил по-арабски.
Весной появились новые поставщики клинков. Но и среди их товара не было ни одного литого булата. Аносов пришел в отчаяние. Мослем, как мог, помогал ему; он тоже увлекся этой погоней за удивительными саблями.
Однажды он подошел к одному торговцу оружием и, напуская на себя важность, спросил:
— Моему господину нужно хорошее оружие. Есть ли оно у тебя, купец?
— Ты говоришь о булате?
— Да.
— Позови твоего господина. Я покажу ему булат.
Аносов закутался в накидку так, чтобы были видны только одни глаза, и подошел к купцу.
— Вот мой господин, он хочет видеть настоящий булат, — повторил Мослем, указывая на Аносова.
Купец раскланялся.
— Слава тебе, о, эффенди. Ты хочешь приобрести саблю из самой твердой стали, чтоб твоя жизнь была неприкосновенна? Я покажу тебе булатный клинок.
— Показывай!
Купец повел его за прилавок, порылся под тканями и вынул узкую длинную саблю с красивыми насечками, отточенную, как бритва. Аносов взял саблю в правую руку, левой вынул шелковый платок, подбросил в воздух и рубанул клинком; платок обхватил сталь, задержался на сабле и упал без всякого надреза.
— Горе тебе, купец! — крикнул Аносов. — Ты обманываешь меня. Это не булат, а только лучший сварочный «дамаск».
Купец улыбнулся и льстиво заговорил:
— Я вижу, ты знаешь толк в оружии. Но Найдется ли у тебя столько денег, чтобы купить булат?
— Показывай! И не вздумай опять обмануть!
Купец достал короткий меч. Когда Аносов убедился, что перед ним действительно булат, он спросил:
— Где достал ты этот меч?
— Через руки купца проходят тысячи вещей, — увернулся тот от ответа.
Аносов понял, что купец торговал перекупным товаром. Он купил у него булатный меч, несмотря на бешеную цену. Выйдя с рынка, Аносов и Мослем свернули в небольшую улицу.
— Теперь нужно действовать, — заговорил Аносов. — Мослем, ты знаешь, зачем я сюда приехал? Не для того, чтобы только купить настоящую саблю. Я хочу узнать, где и как делается булат!
— Это трудно, господин.
— Пусть так, оставайся здесь, в Дамаске, а я прослежу за купцом и узнаю, где он достает булатные изделия.
— Нет! Я тебя не брошу, — обиделся Мослем. — Пойдем домой и будем ждать, когда он продаст весь товар. Ты пойдешь за ним в погоню?
— Хотя бы на край света!