"Уран" почти не виден (Урановый диверсант)
Шрифт:
– Т-так точно!
Спецназовец отошел на пару шагов, резко повернулся к строю столь же изумленных и обескураженных бойцов:
– В общем так, орлы. Ваша дисциплина и внешний вид меня абсолютно не устраивают. С сегодняшнего дня пионерский лагерь закрывается, и у вас начинается служба в армии. Даю неделю. Это очень большой срок! При других обстоятельствах дал бы два часа. Короче, ровно через семь дней вернусь в расположение части и начну со строевого смотра на плацу. Если за неделю до кого-то не дойдет, то обижайтесь на маму. Вопросы имеются?
Подчиненные подавленно молчали. И только сержант подал робкий голос:
– А… за что на маму-то, товарищ капитан?
– За то, что на свет родила. Усек?
– Да… Так точно!
– Вольно. Разойдись…
– Тебе ведь сейчас отпуск полагается после ранения. Верно? – смачно хрустел луком Обухов.
– Полагается. Почти три месяца, – закусывал очередную порцию водки Миронов.
Покинув казарму, он вновь направился в штаб. А в кабинете уже поджидал командир, успевший в одиночку прикончить начатую за обедом бутылку. Место пустой посудины на столе моментально заняла следующая – полная…
Подполковник выудил из ящика чистый лист бумаги, отыскал на столе свободный уголок и кивнул:
– Пиши рапорт. С завтрашнего числа. Пока будешь отдыхать, мой начальник штаба оформит все документы.
Молодой человек быстро покончил с писаниной, повернул листок к Юрию Ивановичу; тот размашисто подписал его и спрятал в недра сейфа.
– И куда надумал ехать? – взялся он опять за бутылку.
– Не знаю, – пожал плечами капитан. – Недельку позагораю у моря, пока нога окончательно не придет в норму. Потом наведаюсь сюда – проверю своих орлов. И подамся к родителям – в Рязанскую область.
Обухов придвинулся поближе и доверительно сказал:
– Хочешь совет?
– Хочу. Если бесплатный.
– Абсолютно даром. Наплюй ты на это море с пляжами! Приезжие, толчея, вонь, грязь… Тут вокруг Адлера такие места – загляденье! Возьми палатку, рыбацкие снасти, продуктов, водочки… и поезжай в район Красной Поляны. Не пожалеешь! Туда ведь первые лица государства ездят, а они-то толк в отдыхе знают.
– А далеко отсюда эта… Красная Поляна?
– В саму Поляну соваться не стоит – там тоже многолюдно, санатории, охрана и все прочие "прелести". А километрах в десяти по шоссе от Адлера расположено форелевое хозяйство – прямо на берегу реки. Ежели надумаешь – дам машину. До хозяйства доедешь, а там немного в гору пешочком. Лес, тишина, воздух… Что еще надо?!
– Пожалуй, вы правы. Не откажусь.
– От и правильно! Ну, давай еще по одной…
Отправившись в город, он первым делом купил объемный рюкзак, двухместную палатку и складную удочку. Затем осуществил давнюю мечту: приобрел современный сотовый телефон на замену старенькому с почти умершим аккумулятором. А уж после завернул на территорию шумного рынка – заполнять провизией пустой рюкзак…
Спустя полчаса, прихрамывая и сгорбившись под тяжестью ноши, Миронов плелся к выходу. У самых ворот его вдруг окликнула мелкая старушка в белоснежной косынке и с палочкой в руке.
– Сынок! А, сынок!…
– Чего, мамаша? – замедлил тот шаг.
– А давай-ка я тебе погадаю. А?
– Э-э… Я на эти штучки не ведусь, – отвернулся капитан. – Другого лоха поищи.
Но та не отставала:
– Иль не веришь в мои способности? А я ведь многое знаю! И много не прошу. Пенсия маленькая, так я только десяточку и беру – чтоб на хлебушек с молочком хватало…
Сделав несколько шагов, спецназовец остановился, секунду подумал и вернулся к старушке.
– Держите, мать, – сунул он ей сотню, вознамерившись немедля уйти.
– Куда же ты, сынок? Постой! Постой, за такие деньги я хорошо тебе погадаю, – догнала она его. – Очень хорошо погадаю! Давай-ка руку…
Игорь нехотя повиновался и скептически взирал, как она неразборчиво бормоча, водила пальцем по его ладони. Скоро привычным движением оправила косынку и уверенно сказала:
– Ты был однажды женат на красивой, но ветреной женщине. Не долго – год или два. Детей нажить не успели. Ты много перенес бед, потерял лучшего друга. Кажись, на войне был и повидал много горя…
После этих слов ухмылка с его лица слетела, в глазах мелькнула растерянность.
– Так? – подняла старушку голову.
– Так…
– Но это прошлое, – принялась она снова разбираться в линиях на ладони. – А скоро тебя ждет… Очень опасная работа.
– Какая работа? Вы что мамаша?! Я в отпуске с завтрашнего дня! А потом предстоит в ссыльном батальоне прохлаждаться.
– Нет, сынок. Тут линия не ломается, а идет прямо. У тебя и раньше была напряженная, опасная жизнь. Тоже самое будет и дальше. Никакой передышки тебе Богом не назначено…
– Ну, спасибо, мамаша, – вздохнул он, поправляя на плече лямку рюкзака. – Утешили.
И, не оборачиваясь, зашагал в сторону воинской части…
Костер давно погас, лишь неистовые искорки иногда вырывались из мерцающих углей в черноту ночного неба. Вокруг царило удивительное безмолвие; даже ветер, трепавший днем небольшую палатку, к вечеру умерил порывы, а к полночи окончательно стих.
От Адлера до чудесного местечка действительно было рукой подать – что-то около пятнадцати километров. Обухов, как и обещал, одолжил свой командирский "уазик". Миронов загрузил в него все необходимые для недельного отдыха дикарем покупки и доехал до форелевого хозяйства.
Ехать пришлось по необычной дороге, проложенной в срезах скал. Сбоку – за металлической лентой ограждения, торчали, бог знает каким способом прилепленные вышки ЛЭП, а дальше маячила пропасть с извилистой и быстрой рекой на дне. Потом взвалил на спину новенький рюкзак, подхватил упакованную в походную сумку палатку и километров пять топал вверх по склону, пока не отыскал подходящую для лагеря поляну.
Теперь в черноте надвигавшейся ночи сидел возле затухавшего костра – наслаждался тишиной и чистейшим воздухом с тонкой примесью хвои. Или крутил пальцами свой талисман, вспоминая историю, после которой небольшая пуля на капроновой нити обосновалась на шее…