Урфин 2. Новая власть
Шрифт:
Ветер продолжал швыряться мелким колючим снегом, вокруг стоял такой густой туман, что на расстоянии вытянутой руки уже ничего не было видно, но это даже хорошо, значит и его не видно.
Кругом тихо, очень тихо, даже привычного для города шума машин и звона трамваев не слышно, словно он оказался в диком лесу.
Урфин поднялся, сделал несколько робких шагов в туман, дымка перед ним чуть рассеялась и показалась тропинка. Он последний раз оглянулся на мутный силуэт автозака и пошёл прочь.
Тёмная фигура Урфина растаяла
Глава 6
Больничная жизнь, это нечто среднее между отпуском и перерывом на обед, с одной стороны ты отдыхаешь и набираешься сил, а с другой над тобой постоянно висит необходимость посещать различные процедуры и слушаться доктора.
Честно говоря, Булату до смерти надоела больница, эти унылые бледные стены, озабоченные люди, их тоскливые пахнущие лекарствами мысли.
Единственное, что радовало глаз – это Ирина, невысокая и шустрая черноволосая медсестра, которая буквально зажигала всех своей неукротимой энергией, к тому же она явно неровно дышала к Булату и тот, как-то незаметно для себя, тоже стал привязываться к ней.
Бывало, они подолгу беседовали, гуляли вдоль больничных коридоров, вместе рассматривали странное чёрное небо над больничным городком.
Ирина жила с матерью и братом неподалёку от больничного городка, мужа у неё не было и жениха, кажется, тоже, что показалось Булату немного странным. Молодая тридцатилетняя женщина с красивой внешностью и таким живым характером просто обязана обращать на себя внимание мужчин. Впрочем, её свободе Булат радовался, он даже решил по выходу из больницы обязательно пригласить её куда-нибудь, если, конечно, она согласится.
Вот так, за уколами, таблетками, и прогулками с медсестрой летело время, и, наконец, настала пора выписываться, Булат даже не сразу поверил в это. Неужели он выйдет, отправится домой, увидит Банзая? Нет, больничная жизнь определённо плохо на него влияла.
«Быстрее отсюда, – подумал он, когда услышал о выписке».
Выписка попала на Иринин выходной, так что Булат без долгих проводов собрался и, не позвонив матери, покинул больницу.
Ещё только входя в родной подъезд, он услышал собачий лай, это определённо был Банзай, каким-то невероятным чутьём пёсик почуял его.
Булат отпер входную дверь и ввалился в квартиру, чуть не придавив дорожной сумкой вертящегося под ногами Банзая. Радости пёсика не было предела, он гавкал, вилял хвостом, смешно подпрыгивал и ставил свои маленькие кроткие лапы на Булата.
– Ох, господи! Ты что же это?.. Ничего не сказал, в гроб хочешь мать загнать? – всплеснула руками Ольга Александровна.
– Ну, что ты, мам, зачем тебя тревожить, я уже давно самостоятельный, – улыбаясь, сообщил Булат.
– Вижу, какой самостоятельный, чуть насмерть не убился, – ворчала Ольга Александровна, суетясь на кухне.
– Ой, ладно, – Булат поморщился. – Ну, Банзай, как дела? – он потрепал пса за ухом.
Банзай бешено вилял хвостом и от радости, кажется, готов был умереть.
– Поедешь обратно на природу?
– Куда это ты опять собрался? – Ольга Александровна вышла обратно в коридор и нахмурилась. – Мало тебе было что ли?
– Ну, ма, там же у меня дела, да и привык я, за домом надо приглядывать… – Булат потупился.
– Это за тобой надо приглядывать, никуда не поедешь, вот ещё чего удумал.
Спорить с матерью было себе дороже, а сделает он всё равно, как сам решил, потому Булат промолчал.
– Меня спрашивал кто? – спросил он.
– Да кто тебя спросит, кому ты нужен-то, кроме матери? Даже эти, дружки твои и то перестали заходить.
Ольга Александровна достала из кармана платочек и утёрла глаза.
– Помру и даже внуков не увижу, вырастила сына. Где эта твоя? Даже в больнице ни разу не навестила.
– Ой, ма! – поморщился Булат.
– Что ма, что ма, в наше время невесты себя так не вели.
– Да навещала она меня, что ты.
– Что же я её ни разу не видела? – покачала головой Ольга Александровна.
– Так она работает там, – выпалил вдруг Булат и тут же спохватился.
Ольга Александровна раскрыла рот и на секунду онемела.
– Это чёрненькая что ли, вертлявая такая?
– Ни чё не вертлявая, просто энергичная, – Булат почувствовал, что его щёки начинают гореть.
– А я-то думаю, чего она хвост распустила? – Ольга Александровна сложила на груди руки и улыбнулась.
– Мне тут надо… вообщем схожу я… – Булат засобирался на улицу.
Он чувствовал острую необходимость освежиться, вдохнуть полной грудью морозный воздух и отдохнуть от материнского допроса.
– Ну вот, не успел прийти, уже убегаешь, – проворчала Ольга Александровна, но лицо её выглядело довольным.
– Скоро вернусь, – Булат открыл дверь и вышел в подъезд.
– Чёрненькую приводи, – крикнула вслед мать.
На улице яркая снежная белизна слепила, изо рта вырывались клубы пара, под ногами бодро скрипел свежий снег, декабрь набирал морозную силу. Некоторые окна были украшены бумажными снежинками, блестящей мишурой и мигающими гирляндами. Город активно готовился к главному зимнему празднику – новому году.
Прохожие, спешащие на встречу, казались какими-то особенно возбуждёнными и радостными, машины покрытые инеем и небольшими сугробами ждали своих хозяев.
Булат плотнее застегнул молнию пуховика, глубже натянул вязаную шапочку и, улыбаясь вновь обретённой свободе, двинулся вдоль улицы Вязов. Несмотря на название, вдоль улицы стояли не вязы, а исключительно пятиэтажные дома, перед которыми росли густые кусты сирени.
Там, в конце улицы, чуть спуститься и направо, находился сервис Михалыча – двухэтажное шлакоблочное здание с яркой синей крышей, его часто так и называли – сервис под синей крышей.