Урфин. Захват
Шрифт:
Будто ангел смерти, Сергей Кириллович торжественно отошёл и молча наблюдал.
– А-а-а!.. – завопило в разнобой несколько голосов.
– Пожар!!
– Помогите!..
Дымный столб ширился, копоть густо поднималась вверх, в оконном проёме вместо рук показались языки пламени. Когда жадное пламя коснулось живых людей, человеческие вопли превратились в животный визг.
– Откройте!.. Да что же вы?! Нелюди! Фашисты!..
Потемневшие глаза Сергея Кирилловича отражали огненные всполохи, усмешка кривила губы.
Оранжевые языки вырвались из складских недр, огонь лизнул крышу, вопли стихали, нарастало гудение пламени.
Отовсюду уже бежали люди, словно развороченный муравейник, стройка ожила, человеческие фигуры метались со смыслом и без, лишь Сергей Кириллович сохранял спокойствие.
Пожар оказался такой силы, что даже бетонные стены оплавились.
Приехавшие пожарные ничего кроме оплавленных стен спасти не сумели, тела сорока шести заключённых почти полностью сгорели, жалкие останки похоронили в братской могиле…
Здесь Кирюха добавлял рассказ о своём героическом поведении на пожаре, как рискуя жизнью, чуть было не спас заключённого. Вдохновлённый собственным повествованием, подсобник подворачивал рукав и демонстрировал шрам. Уставившись мутным взглядом на собеседника, подвыпивший Кирюха доказывал, что результат экспертизы – целиком его заслуга. Как опытный электрик он сразу сказал: «Пожар возник из-за неисправной проводки».
Однако сказать по правде, именно эта часть его рассказа самая сомнительная.
Следствие быстро установило, что по служебной необходимости конвойные были отправлены на другой объект. Оставшись один, Сергей Кириллович, во избежание побега заключённых, предпочёл запереть склад, а пожар возник в результате короткого замыкания.
Конечно, начальник получил выговор даже строгий, но виновным его не признали, смерть зэков объяснили несчастным случаем.
После расследования Сергей Кириллович снова поднял голову, его взгляд обрёл прежнюю уверенность, а на губах нет-нет, да и мелькала довольная улыбка.
Только долго торжествовать ему не пришлось, через пару месяцев, после злосчастного пожара, Сергей Кириллович исчез.
Первое время надеялись что объявится, подали в розыск, опросили служащих, допросили заключённых – бесполезно, пропал Хват, будто вовсе не существовал.
Официальная версия перебрала множество вариантов и остановилась на том, что не выдержав личной трагедии, а так же массовой гибели людей, начальник строительства помешался. Вероятно, покинул город, возможно, потерял память или оказался пациентом дурдома. Увы, запросы, разосланные по психиатрическим клиникам, ничего не дали, равно как и объявление во всесоюзный розыск. Исчез суровый командир, словно в воду канул.
Лишь спустя несколько лет, пронёсся по зоне слух, будто то ли в морге, то ли в подвале больницы, прежнего начальника замуровали живьём. Некий Краб с подельниками заманил Сергея Кирилловича, оглушил и забетонировал. Таким образом, уголовник отомстил за родного брата, что оказался среди сорока шести погибших.
Так оно или нет, трудно сказать, но слухи дошли до начальства.
Для проверки сплетен нужно было сломать часть действующей больницы, готовых взять на себя ответственность не нашлось, потому, судьба Сергея Кирилловича осталась неизвестной.
А больничный городок приобрёл дурную славу.
Под крышей лечебных отделений происходили странные вещи, корпуса выглядели мрачно, от них исходила какая-то тоскливая обречённость.
Кто знает, быть может даже весь город, пропитался вечным проклятьем замученных душ? Никто не сравнивал количества преступлений до и после строительства больничного городка, да и можно ли сравнивать разные времена и эпохи? Однако статистика утверждает, что жители города злее, чем в других подобных городах, ссор и поножовщины тут происходит больше, а самым опасным считается пролетарский район, где старой занозой чернеет больничный городок.
Скорее всего, именно об этом говорил загадочный старик, когда уверял Булата, что над городом нависла тьма.
Глава 3
Демид
– Держи его! Держи!! – от оглушительного свиста закладывает уши.
Первоклассник с огромным ранцем за спиной несётся через пустырь, бойкая ватага ребят постарше преследует его. Мальчик шумно сопит, сердце бешено колотится, высокие крапивные стебли хлещут по рукам. Выбиваясь из сил, мальчик пытается убежать, но начинает задыхаться.
Вдруг, левая нога запинается, и он вместе с ранцем летит в крапивную гущу…
Молодой человек резко сел на постели, со лба скатились холодные капли, трясущиеся руки пригладили черные всклокоченные волосы, которые словно змеи Медузы Горгоны торчали вокруг головы.
Вокруг знакомая домашняя обстановка, постепенно его дыхание успокаивается, и молодой человек с облегчением падает обратно на кровать. Тоскливый взгляд упирается в потолок, время бежит, но шевелиться не хочется, похоронной процессией тянутся мысли. Даже не мысли, а воспоминания прежних обид.
Всю жизнь молодого человека преследуют унижения, взять хотя бы его имя – Демид!
Ну какие нормальные родители так назовут сына? Демид Авдеевич Лабик, можно ли хуже? Демид ненавидел своё имя, и всегда представлялся Димой. Увы, в официальных местах нужно называть настоящее имя, да ещё повторять несколько раз, потому что всегда переспрашивают. Впрочем, фамилия не лучше.
Демид не любил родню и, как только появилась возможность, порвал с родными. Лишь дед вызывал уважение, хотя самого деда он никогда не видел, но по рассказам знал, что старый коммунист был крупный начальник. Возможно, не исчезни старик загадочным образом, иначе сложилась бы судьба внука.