Урга и Унгерн
Шрифт:
– Понятно. – Торновский делал расчеты в блокноте. – Сейчас у нас на отливке стеклянных пуль в мастерских задействовано семь рабочих. На инженерных работах по переделке кузовов и привариванию пулеметных турелей – еще пять человек. Тридцать на добычу живицы? Это притом, что бои в пригородах продолжаются, а прибывающих новобранцев необходимо обучать. Откуда возьмутся эти тридцать человек?
– Я говорил с настоятелем монастыря Манджушри. Как и ожидал, мне отказали в просьбе о сборе живицы на склонах священной горы Богдо-Ула. Но вот выделить монахов на сбор живицы в других местах там готовы. Разумеется, тут у настоятеля и чиновников монастыря имеется свой интерес. Они хотят получить часть добытого скипидара в количестве трех десятков ведер и всю канифоль, которую мы выработаем при перегонке скипидара. Поэтому норму сбора придется увеличить и команду расширить еще на десяток человек, чтобы уложиться в срок.
– Триста пудов канифоли и еще тридцать ведер скипидара! Некисло так они в твоем монастыре махнули. – Торновский закончил подсчеты и обратил взор к Рериху.
– Дедушка нам столько людей все равно не выделит. Других вариантов пока нет.
– Я пообщался с торговцами. На канифоль есть покупатели. Все триста пудов заберет Харбинская типография, они для склейки картона ее используют и готовы дать хорошую цену. Скипидар они не требуют, так что количество народа на сборе можно не увеличивать. Я найду работников в артель из вольнонаемных, заплатим им из денег, вырученных за реализацию канифоли. Только вот подводы нужно будет еще организовать для вывоза, инструментами обеспечить, едой, оружием и патронами, чтобы люди могли охотой прокормиться во время заготовки, ведь все три месяца им в лесу торчать придется. Остается открытым вопрос, где будет осуществляться сбор этой живицы.
– Я составил карты. Есть в нескольких сотнях верст на восток три крупных хвойных массива. Туда нужно отправить экспедицию и взять образцы сырья. – Лисовский достал карту, нарисованную от руки на склеенных вместе тетрадных листах.
– Ого, какая замечательная работа! – похвалил Торновский. – Впервые вижу такую толковую карту Халхи! Сможешь, братец, и для меня нарисовать такую? Я тебе бумагу хорошую достану, если нужно.
– Ну это еще только наброски, – смутился Лисовский. – Мне Рерих книги привез из китайской библиотеки бывшего генерал-губернатора Чэнь И. Там на немецком труды наших путешественников собраны. Времени теперь у меня совсем немного, но думаю, что в течение недели я более подробную карту составлю.
– А бумагу, Торновский, ты привози. – Рерих улыбался, доставая свою непременную папиросу, и, послюнявив ее конец, поднес к ней горящую спичку. – Вот и Ивановскому для штаба карты понадобятся. Так что вези бумагу с запасом!
Торновский нахмурился, внес что-то в свой блокнот, бросил беглый взгляд в мою сторону и произнес:
– Ну, для штаба, разумеется, смогу немного бумаги достать. Но вы губу особо не раскатывайте, у меня возможности ограниченные. Если с реализацией канифоли в Харбин вопрос решим, то из типографии можно будет, пожалуй, бумаги получить авансом в необходимом количестве. Я поговорю с тамошним представителем.
– Поговори, конечно! – Рерих передал Торновскому папиросу, и тот, приняв ее, сделал мощную затяжку. – Поговори, дружок, общее дело ведь делаем. А лучше этого своего человека в штаб к нам на чай пригласи. Унгерн планировал наладить в Урге печать бумажных денег. Типография у нас в убитом состоянии, материалов нет. Вот заодно и по этому вопросу пообщались бы.
Торновский перестал улыбаться. Видно было, что он не горит желанием сводить «своего человека» с Рерихом.
– Даже и не знаю. Китайцы после расстрелов очень пугливые стали. К нам в дивизию их вытянуть вряд ли удастся. Я дела очень осторожно с ними веду, если спугнем, то могут и плюнуть на нашу канифоль. Останемся у разбитого корыта.
– Торговые люди… Если в Урге остались, значит готовы с рисками мириться и выгоду свою не упустят. Можем организовать встречу на нейтральной территории, у дунган, например, лапшу покушать. Я барону доложу о твоем предложении, думаю, он одобрит.
Торновский вздохнул и уткнулся в блокнот. Спорить с Рерихом – это одно, а вот с Унгерном не поспоришь.
Позже мы сидели в лапшичной, обсуждая детали нашего плана. Рерих объяснял мне необходимость наладить связи с китайской типографией:
– Типография была бы нам полезна. Если мы найдем себе паспорта, можно будет изготовить полиграфическим методом выездные визы, и на таможне к нам вопросов не возникнет. Я не знаю, какие там у Торновского связи, но не исключено, что за деньги можно будет решить вопрос с изготовлением для нас этих самых виз. Это будет провернуть проще, если мы закупим у типографии значительный объем продукции. Бумага для новых монгольских долларов действительно нужна, поэтому можно договориться о закупке гербовой бумаги или обмене этой бумаги на канифоль для типографских нужд.
– Не проще ли найти документы с уже готовыми выездными визами?
– Иностранцы с такими визами уже покинули Ургу. А в нынешней ситуации кто будет выдавать визы? На границе уже знают, что столица Халхи захвачена Унгерном. К лету ситуация только ухудшится, к визам, выданным в Урге, будут относиться с подозрением, вероятно, даже не будут считать их действительными. В идеале получить такие визы можно было бы в Кобдо или любом другом, удаленном от Урги городе с иностранным консульством. У меня таких связей нет, поэтому единственный пока путь – это подделка документов и выездных виз. В любом случае нужны документы. А вот где их взять, это пока вопрос открытый.
– А если купить у колонистов? Остались ведь иностранцы в городе. И вообще, чем русские документы хуже?
– С русскими документами возникнут вопросы. С иностранными вопросов не будет точно, возможно, удастся избежать и досмотра. Купить паспорта у иностранцев, конечно, можно было раньше. Они бы просто заявили о пропаже и со временем их восстановили. Нынче, думаю, желающих продать свои документы не найдется. Ситуация в городе взрывоопасная, расстрелы, изъятие собственности в пользу дивизии. Кто захочет остаться без хороших бумаг в такое время? Кроме того, денег на покупку документов у нас тоже нет. Этот вопрос нам еще предстоит решать. Насколько мне известно, весь запас золота, серебра и валюты перевезли в одно место. Этим местом является банк, в котором крепко засел Сипайло с Комендантской командой. Хранилище наверняка расположено в подвальных помещениях, где Макарка пытает узников.
– Дисциплина у Макарки в команде слабая, но бойцов там всегда два-три десятка, не меньше. – Я припомнил свою встречу с этим жутковатым типом. – Вот если бы выждать момент, когда в здании банка народу не будет, и вынести часть золота.
– Я считаю, что двадцать шестого февраля народу там будет совсем немного. А те, что окажутся, наверняка напьются в говнище! – Рерих подмигнул мне и улыбнулся.
– Пьянки в дивизии запрещены, кто же им даст напиться? – удивился я.
– Двадцать шестого февраля состоится коронация богдо-гэгэна! Офицерам дивизии будут жаловать посты и звания, я слышал, что Унгерн в этот день сделает исключение и разрешит бойцам немного расслабиться. Представь себе, что, кроме спирта, в Комендантской команде появится и опиум.