Урга и Унгерн
Шрифт:
– Да по топливу. На складах бензина пара бочек всего, есть еще керосин, но его совсем немного. Вольфович строго-настрого запретил расходовать горючее. Сейчас только Унгерн на авто ездит, да еще Сипайло. Но тот бензин сам где-то достает, а может, и на керосине ездит.
– А что, если попытаться закупить бензина? – размышлял вслух Рерих.
– Попытка не пытка, да кто продаст теперь, не знаю. Город-то в кольце фактически, караваны теперь перестали ходить. Если только у населения поспрашивать, у промышленников и купцов со складами.
– А заменить бензин и керосин чем-то другим можно? – спросил я, не надеясь получить положительный ответ.
– Надо подумать, – сказал Лисовский и исподтишка бросил взгляд на склянку с кристаллами.
– Подумай, братец, – улыбнулся Рерих, заметив, куда смотрит Лисовский. – Хорошенько подумай, за мной не заржавеет!
Дуся
Унгерн прибыл в дивизию неожиданно. Вместе с ним пришло и подкрепление из монголов, которых разместили в китайских казармах на западе Урги. Было их несколько сотен. Дедушка собрал в штабе офицеров и, выслушав доклад каждого об успехах и трудностях, в целом оказался чрезвычайно доволен. Больше всего он оценил успехи в переговорах с Казагранди и с энтузиазмом встретил новость о возможности производства стеклянных пуль. Химическое оружие он повелел испытать на табуне лошадей и сразу же доложить ему о результатах.
– Ивановский, тут бойцы без дела шастают, гляди, если запьют или учинят что, я с тебя голову снимать буду! Обеспечивать досуг – обязанность твоего штаба! Кроме того, изучение монгольского необходимо продолжить. Вот с Торновским на базе школы военной класс создайте, чтобы каждый день все бойцы изучали язык Халхи. Рерих, тут мне Клингенберг сообщил, что венерические заболевания среди бойцов пошли, как такое допустили?
– Проститутки в дивизию зачастили, – услужливо подсказал Сипайло. – Я же говорил, что лучше их всех передушить!
– Займись, Сипайло! Души, вешай, только без шума. В конце месяца коронация богдо-гэгэна, чтобы никакого явного насилия до этого момента в городе не было. Еще тебе же, Сипайло, задание! Чтобы все трупы из города вывез. Все! И те, что у реки, тоже! И собак-трупоедов перестреляй, они уже разжирели, как вепри, по городу смело бегают даже днем, гражданских пугают. Сейчас к нам в столицу народ начнет собираться к праздникам, должны быть чистота и порядок! За мародерство, насилие, грабежи – смерть! Ивановский, приказ выпустишь, Сипайло, проследишь за выполнением! Что еще?
Все молчали, благодушное настроение Дедушки опять резко улетучилось.
– Раз это все, всем разойтись. Рерих, останься.
Мы покинули юрту Унгерна. Я крепко задумался о досуге для бойцов и никак не мог ничего толкового придумать. Литературный салон тут не откроешь, библиотека тоже не будет популярна, театр, пожалуй, можно было бы организовать, да с ним хлопот будет столько, что все остальное к ебеням полетит, да и актеры из бойцов никудышные. Рерих был занят с бароном, потому я решил наведаться в гости к Бурдукову, на дачу генерала Ма.
Бурдуков встретил меня приветливо, пригласил в дом, поставил самовар, принес варенье и дал наказ жене не беспокоить.
– Вы из города, Кирилл?
– Да вот у Унгерна на докладе был. В городе подготовка к праздникам… коронация гэгэна.
– Как же, знаю! Мне тут заказов пришло по этому поводу, кручусь теперь! Склады мои китайцы подчистили, хорошо, часть успел отправить с подводами на Кобдо. Вот жду на днях, должны с товаром прийти.
– А в Кобдо бензин достать можно?
– Да, пожалуй, можно, только дорого выйдет и немного его там. А вам зачем?
– Рерих просил узнать. Ему грузы перевозить нужно, хочет автомобиль под это дело отрядить, а бензина нету.
– Ну, Рерих найдет! Хотя чем ему волы не по вкусу? У Центросоюза транспорта достаточно вроде. Если нужно, я могу разузнать.
– Да нет, на волах долго. Ему для срочных надобностей. Если будет возможность достать керосин или бензин, имейте в виду.
– Конечно, поспрашиваю, – кивнул Бурдуков и, откусив сахару, запил чаем.
– Вы к барону когда планируете наведаться?
Бурдуков скривился, но быстро взял себя в руки:
– Скорее всего, на недельке зайду.
– Торновский теперь военной школой руководит, нам поручено курсы монгольского языка организовать. Я вот ваши рассказы помню, вы вроде как монгольский преподавали и переводчиком работали?
– Да было лет десять назад. Думаю, ближе к вечеру смогу в вашей школе бойцов поучить, только каждый день не обещаю, особенно в этом месяце.
– Что ж, я поищу еще кого-нибудь, чтобы вас не загружать совсем, может, вы кого порекомендуете. Услуга небольшая, но весьма полезная, сами понимаете.
– Как же не понимать! Уж лучше в школе учить, чем в дивизию зачисленным быть. У меня ведь жена больная, дети. Мне к барону на службу нельзя, сгину.
– Я должен в дивизии еще и досуг наладить, да вот не знаю, с чего начать. Вы тут старожил, не подкинете идею?
– Для бойцов досуг? – удивился Бурдуков. – Ну если только песни или вечера музыкальные, это все любят.
– А музыкантов у вас нет на примете?
– Ох, Кирилл, вы меня переоцениваете. В городе никого не знаю, может, в дивизии у вас кто играет на инструментах? Вы вечерком прогуляйтесь перед казармами, там песни бойцы распевают и частушки, похабные, конечно, большей частью, но вы над репертуаром поработайте и еще каких-нибудь виртуозов подыщите, и будет у вас концертная программа.
Мысль о концертной программе мне понравилась. Осталось только найти исполнителей. Дождавшись вечера, я покинул штаб и отправился к казармам. Веселого досуга там я не обнаружил. Бойцы сидели у костров притихшие, понурые. На перекладине для сушки белья болтались повешенные. Проходя мимо них, я остановился и не мог сдвинуться с места. Повешенные были женщинами.
– Макарка девок перевешал, – сообщил казак с винтовкой, стороживший импровизированный погост.
– За что это? – спросил я.