Урга и Унгерн
Шрифт:
Сбежав вниз по лестнице, я оказался в просторном холле, где вчера шумно играли в карты казаки. Сейчас тут никого не было. Это и к лучшему, я выскочил на улицу и побежал. Бежал не оглядываясь, долго, втягивая морозный воздух всей грудью, от стремительного бега у меня стало колоть в боку, но я не останавливался. А когда остановился, был уже далеко от Комендантской команды, от страшного душегуба Сипайло, от отрезанных голов и человеческого сала.
– Зачем так бегаешь? Хочешь, лошадь приведу? – Передо мной стоял Жамболон и с интересом глядел, как я ловлю ртом воздух, стараясь восстановить дыхание.
– Да нет, я так дойду.
– Хорошо, пойдем тогда!
– К Дедушке?
– Нет, Дедушка уехал тогда. Понимаешь? – Жамболон-ван махнул куда-то вдаль.
– Уехал? А куда идти-то?
– Резухин главный тогда! – Жамболон поднял вверх указательный палец и двинулся в сторону Маймачена.
Я пошел за ним.
Генерал Резухин
Штаб генерала Резухина располагался в районе Маймачена. Здесь размещалась китайская усадьба, называемая в народе импанью. Импань была огорожена забором в три сажени высотой. Посреди квадратного двора возвышалась огромная фанза – здание с красивой скатной крышей, разделенное на жилую и административную часть. В жилой обитал генерал Резухин, в административной находился его штаб.
Жамболон провел меня в штабную часть, где я встретил Торновского. Мы поздоровались, и он предложил мне чая. Похоже, Торновский совсем освоился в штабе Резухина, он отдавал распоряжения и хозяйничал довольно уверенно:
– Сейчас генерал тебя примет! У меня тут срочные дела, Унгерн опять уехал, а мне, знаешь ли, новобранцев готовить. Ты уж извини, старина, я отлучусь.
Торновский спешно покинул штаб, прихватив с собой двух офицеров, я же остался сидеть один, допивая свой чай. Жамболон тоже исчез бесследно, а я и заметить этого не успел. Было непонятно, зачем меня вызвал к себе генерал Резухин, ведь у него теперь был свой начальник штаба Торновский.
Я выпил чай и все ждал, когда меня вызовет к себе генерал. Начал даже волноваться, подумал, что обо мне забыли доложить, а может быть, доложили, да Резухин запамятовал. Я поднялся со стула, прошел через просторный и пустой зал насквозь, постучал в высокую резную дверь.
– Да, входите! – Голос был уверенный и бодрый.
Я вошел.
За красивым столом никого не было, я оглядел комнату и заметил в мягком кресле, стоящем рядом с изящным столиком, рыжеватого господина в идеально выглаженном кителе. Он попивал кофе из фарфоровой чашки и читал какие-то донесения.
На меня генерал не обратил ровным счетом никакого внимания. Он был погружен в чтение бумаг, лишь изредка делая небольшой глоток из чашки с дымящимся напитком, мизинчик при этом артистично отставлял в сторону. Я решил подождать, когда хозяин закончит дела и наконец удостоит меня своим вниманием. На столике я разглядел хрустальный графин не то с коньяком, не то с ликером, на стенах висели четыре китайские картины, изображающие один и тот же пейзаж в разное время года. Центральной частью каждой композиции был прекрасный храм, возвышающийся над обрывом в окружении гибких сосен. В комнате было натоплено, но не жарко, чувствовался запах сигар или дорогого табака.
– Присаживайтесь, пожалуйста. Через пару минут закончу! – Резухин так и не бросил на меня взгляд, он перелистывал бумаги, бегло знакомясь с их содержимым.
Я снял шинель и, заняв место напротив в другом кресле, сложил ее себе на колени.
– Вешалка в углу… Можете налить себе кофе и ликеру, если хотите.
Я заметил вешалку, встал и повесил шинель. Вернулся к столу, налил из чайничка кофе и добавил в него ликер. Кофе и ликер были замечательного качества. Напряженность моя несколько спала.
Резухин закончил читать бумаги, сложил их в папку, поднялся со своего места и направился к столу. Роста генерал был маленького, свои пышные рыжие усы он время от времени подкручивал, придавая им вид лихой и задиристый. Заперев папку в столе, он подошел ко мне и протянул для приветствия руку. Я ощутил крепкое рукопожатие, при этом генерал не спешил отпустить мою ладонь, заглядывая мне в глаза. Я задержал дыхание, боясь, что запах перегара, оставшийся после вчерашней попойки, может меня выдать.
– Вы Ивановский Кирилл Иванович, правильно? – Резухин наклонил голову набок, ожидая моего ответа.
– Все верно. Жамболон меня привел сюда, сказал, что вы хотите со мной побеседовать.
– Присаживайтесь, пейте, пожалуйста, кофе, а то остынет! Как вы находите ликер?
– И кофе, и ликер прекрасны, спасибо. Я уже давно позабыл вкус как первого, так и второго.
– Война… – констатировал генерал и сел на свое место. – Вы ведь теперь начальник штаба у Романа Федоровича, как вам служится?
– Я человек невоенный, непривычно пока.
– Привыкнете. Барон, как вы, наверное, уже заметили, часто отлучается из дивизии, в такие моменты я остаюсь его главным заместителем и становлюсь вашим непосредственным начальником. Уверен, мы с вами сработаемся. Сегодня утром поступили сводки от полковника Хоботова из Второго конного полка. К Урге из Калгана по юго-западным путям движется караван из четырехсот верблюдов. Его сопровождают китайские войска. Я не могу упустить такой случай и завтра же выдвигаюсь с двумя сотнями навстречу. Если все пройдет благополучно, то вернусь с богатой добычей дня через три. Не советую вам расслабляться и желаю, чтобы вы хорошенько поработали до моего прибытия в одной связке с Торновским. Список поручений, которые дал вам барон, мне известен, поэтому я лишь напомню о том, что в наше отсутствие в городе должна сохраняться дисциплина. Вам поручено было организовать досуг личного состава, доложите мне об исполнении.
– Я планировал провести музыкальный концерт силами тибетцев из отряда Тубанова. Кроме того, на горе Мафуска в боевом охранении есть несколько талантливых казаков, которые согласились выступить с частушками.
– Это с радиостанции казаки? Я этих малахольных туда отослал, чтобы на глаза барону не попадались, у них с дисциплиной совсем хреново, и матерятся, как матросы. Прошу вас предварительно по репертуару с ними пройтись. Чтобы без похабщины и политики, упаси боже!
– Да, конечно… Для военной школы, которую курирует Торновский, я нашел учителя монгольского языка. Господин Бурдуков, бывший переводчик при консульстве в Кобдо, выразил согласие вести работу на постоянной основе.