Урод
Шрифт:
Антракс посмотрел на него гневно, и прошипел:
– Лучше уж кляп.
Лен-Фень тогда одобрительно кивнула, и подала принцу небольшую деревянную пластинку.
Мэдин чувствуя необъяснимый ужас, цеплялся руками за подоконник, но не мог отвести глаз, наблюдая за тем, как Фу-Диен привязывает к столу руку брата, туго затягивая кожаные ремни, а после берет крошечный нож и протягивает его Лен-Фень.
– Хочешь?
Она несмело его взяла и посмотрела на Антракса, в ту пору всегда бледного.
– Можно? – спросила она.
Принц с кляпом в зубах кивнул, но так и не отвел глаз от своей руки. Ни тогда, ни чуть позже, когда под рубцами от боли заметно напрягались мышцы.
Мэдину казалось, что он один тут слаб и беспомощен. В тот раз, единственный раз в своей жизни, он ощутил дурноту и головокружение. Ему показалось, что он может рухнуть, но рука отца вовремя легла на его плечо, приводя в чувства.
Теперь отец тоже был с ним. Они не говорили, ничего не обсуждали, но Мэдин знал, что рука Эеншарда всегда будет на его плече. От этого было чуточку легче, но всего это не решало.
Он не понимал почему сейчас думает именно об этом, но воспоминания всплывали сами, переплетая раннее детство с постоянно улыбающимся братом и юностью, в которой он улыбался крайне редко и уж точно не открыто, как в детстве, когда мог смело дразнить старшего.
Лен-Фень никогда не знала того неугомонного маленького Антракса, но она также сильно любила нынешнего хмурого человека в черном. И что бы она о нем ни думала, должна была понять Мэдина и разделить его нынешнюю печаль.
Его ждало страшное разочарование. Сразу после полуночи в полумраке комнаты Лен-Фень появилась не одна.
– Наконец-то ты вырвался, - шептала она, целуя Дейли.
Молодой секретарь Антракса, прижимал ее к стене, жадно целовал ее губы, шею, плечи.
Мэдин молча тихо открыл бутылку, хлебнул два больших глотка, и, не выдавая себя, продолжал наблюдать, как чужие руки скользят по желанному телу. Леня сама подняла юбку, сама залезла в штаны молодого парня, а Мэдин невольно улыбался. Ему было больно, это оказалось неожиданным явлением. Еще ни разу он не испытывал горечи, видя женщину в чужих руках. Даже его наложница в объятиях стражника была смешным забавным явлением, совершенно его не волнующим. Он мог только посмеяться и посоветовать отодрать ее получше, проходя мимо, а здесь он чувствовал скрежет где-то за ребрами и тошноту.
Снова хлебнув, он услышал, как блаженно застонала женщина, закинув ногу на совсем еще юного мужчину, женщина, которую он ждал. Мэдин залпом опустошил всю бутылку и, рассмеявшись, зааплодировал.
Дейли мгновенно отпустил ногу Лень-Фень и отскочил, спешно поправляя штаны. Одного взгляда на Мэдина восемнадцатилетнему секретарю хватило, чтобы побелеть. В Эштаре до двадцатилетия ты едва ли имеешь на что-то право, а Дейли, как сын простого кожевника, ценил свое место при дворе больше всего остального, и теперь проклинал себя за то, что связался с этой женщиной, столь близкой с членами королевской семьи.
Но Мэдину было плевать на Дейли, он медленно встал и небрежным жестом швырнул пустую бутылку в стену. Та разбилась на столь тонко рассчитанном расстоянии, что осколки упали у ног Лен-Фень разделяя ее и принца, но не задели женщину.
Мэдин смотрел на нее и понимал, что прижавшись к стене, Лен-Фень тоже боялась его реакции, а принц улыбался, слыша хруст стекла под ногами.
– Значит вот так выглядит твой выбор, - жестким гортанным голосом проговорил Мэдин, едва не рыча от гнева.
Он стукнул кулаком в стену у самого виска женщины и, глядя ей в глаза, произнес:
– А я не думал, что ты шлюха.
Леня хотела ему возразить, но Мэдин схватил ее за руку и, не давая сказать ни слова, швырнул на кровать и посмотрел на Дейли.
– Сделаешь все, что я скажу, и у тебя будет работа после отъезда моего брата.
Дейли открыл было рот, желая сказать, что принц Антракс обещал позже всех обеспечить работой, и Дейли в том числе, но не проронив ни слова закрыл рот, понимая, что положение принца Мэдина теперь было куда значительнее и стабильнее, нежели положение его брата, не имевшего отныне прав на собственность в Эштаре.
– Мэдин, ты не…
– Заткнись! – рявкнул принц на Леню, приподнявшуюся на постели. – Шлюхам право голоса не давали!
Он злобно улыбался в полумраке, наступая на нее, заползая на кровать и смеясь от ужаса в ее глазах.
– Мэдин, я…
Но он не хотел ее слышать, и потому зажал ей рот рукой, с силой прижимая челюсть, чтобы строптивая женщина не могла кусаться.
– Ты за все ответишь, - прошептал он ей на ухо, свободной рукой разрывая серый сарафан, буквально вырывая клочья ткани и отбрасывая в сторону. – Теперь ты мне за все заплатишь, Леня.
Он гневно рычал, разводя ее ноги. Она пыталась сопротивляться, но только отчаянно дергала ногами, цеплялась за его руку, почти каменную от напряжения, что-то невнятно мычала, а Мэдин смотрел в ее испуганные глаза и улыбался, как дикий зверь, а потом резким движением вошел в нее.
Ее лоно, в котором успел побывать другой мужчина, было влажным, мягким, податливым, нежно сжимающим его член и безумно приятным, но это только еще больше злило принца.
Он отпустил ее челюсть и тут же впился губами в ее губы, грубо затыкая ее поцелуем, кусая губы в кровь и вжимая ее в кровать, а потом резво откатился в сторону, переворачиваясь вместе с ней.
Лен-Фень попыталась что-то сказать, но Мэдин, уткнул ее головой в подушку над своим плечом, грубо сжимая волосы на ее затылке.
Она все еще пыталась что-то сделать, но не могла даже шевельнуться, а беспомощное ерзанье на его члене показалось ей глупым. Давясь подушкой Лен-Фень понимала, что на глаза наворачиваются слезы, а Мэдин смеясь заговорил с Дейли:
– А вот теперь твое время, малыш.
Его грубый голос казался незнакомый даже ему самому.
Свободной рукой он впился пальцами в ягодицу женщины, отбрасывая обрывки ткани, и жадно сжал ее.