Урод
Шрифт:
– С самого начала тебе нужен был только трон!
– вскрикнула Лилайна в ужасе.
– Конечно, я всю жизнь мечтал править фермерами, - раздраженно ответил Антракс.
– Если бы мне так хотелось объявить себя королём, я поехал бы в Авелон и защищал бы свои права, там есть металлы, драгоценности, производство, Рейну даже конкурировать не по силам с родиной рода Эйен Лен дер-Валь.
Он был холодным, непроницаемым и смотрел на нее свысока, пока ее трясло от бури чувств.
– Но ты обманул меня! Предал!
Схватив со стола первое, что попало под руку, она швырнула в него чернильницу. Та упала у ног Антракса, разбрызгав чернила по ковру и чуть вымазав сапоги.
– Не преувеличивай, - прошептал Антракс, коротко взглянув на безнадежно испорченный ковер.
– Ты согласилась стать моей женой в обмен на помощь. Стала - я помог. Все честно.
Она не хотела слушать и потому гневно метнула подсвечник, заставляя Антракса все же увернуться, чтобы ни в чем неповинный предмет ударился о раму и рухнул на пол с жалобным стуком.
– Ты сам составил договор!
– Но не подписал.
У Лилайны все внутри сжалось. Она плакала, плохо понимая, что именно она чувствует. В ней все смешалось: и гнев, и страх, и любовь, и нежность со странным привкусом разочарования.
– Тебе было достаточно того, что я не стану претендовать на трон и верну тебя в Рейн, чтобы подписать откровенную чушь, - продолжал беспощадно Антракс.
– Я сжег эту бумагу не подписывая, но выполнил все обещанное. Ты в Рейне, твои враги или мертвы или арестованы, об опасности Эдифа ты знаешь. Остальное в твоих руках, но за кого ты принимаешь меня?
Он шагнула к ней, глядя прямо в глаза полные слез.
– Я исполнил твое желание и сделал все, чтобы ты могла узнать меня как мужчину, как личность и как союзника.
Он подошел к ней, все так же глядя в глаза, закрыл пути к отступлению, опираясь руками на стол с двух сторон от нее.
Лилайна не сводила с него глаз, полных слез и отчаяния. Все в ее жизни просто рухнуло, и она едва понимала, что было настоящим, а что только интригой.
– Я мог бы сейчас просто заявить о своих правах, имея бумагу о нашем браке, но я отправил эштарцев домой, а тебе даю выбор, простой в сущности выбор, если по твоему я не достоин ни любви ни уважения, то мне нечего здесь делать. И не надо сейчас плакать, ты не щадила мои чувства все это время и я тебя сейчас жалеть не стану.
Она дрожала, шаря по столу в поисках хоть чего-то, но бутылка стояла слишком далеко, чтобы за нее вцепиться, были только бумаги, которые можно было порвать и бросить в его холодное лицо.
– Ты не любишь меня?
– все же дрогнувшим голосом спросил Антракс.
– Ненавижу!
– ответила ему Лилайна, переходя на крик, хватая свидетельство о браке и начиная его тут же рвать.
– Убирайся!
Она действительно бросила обрывки голубой бумаги ему в лицо, наслаждаясь мигом своего величия.
Антракс прикрыл глаза и отступил. Он пытался быть готовым к этому моменту, понимал, что она едва ли примет его настоящего, не поймет и вряд ли полюбит, но все равно не стал ни играть, ни притворяться, ни одно мгновение, отдавшись их союзу так, как он считал нужным и правильным, так, словно он был вечным. Он терпел ее капризы, пытался научить ее многому и вырастить из нее королеву, но быть слугой он не собирался. Зная свои слабости как воина и недостатки как объекта женских желаний, он знал себе цену как политику и был слишком горд, чтобы соглашаться на роль тени где-то на задворках правления.
Он просто посмотрел в ее глаза, мокрые, полные гнева и тихо прошептал:
– Прощай, птичка по имени Лила.
Лилайна с ужасом смотрела, с каким холодным равнодушием он просто ушел, оставляя ее совершенно одну.
Осев на пол, принцесса дрожащей рукой стала собирать обрывки бумаги, словно их можно было соединить вновь, понимая, что ей безумно больно потому, что она действительно его полюбила. Она теперь без страха вспоминала ту черную маску с замком, раскрыть который можно было только обладая недюжей силой. Она знала его разным: холодным и уверенным как скала, и взволнованным до дрожи в голосе, и даже тихо и довольно постанывающим ей в ухо. Теперь же она понимала, что он действительно сдержит свое слово. Она никогда его больше не увидит, потому что воля этого человека была непоколебима.
7. Честь по-варварски (6)
Уходя, Антракс плохо понимал куда именно направляется. Идти, в сущности, было некуда. Сейчас все и вовсе казалось бессмысленным, правда, он знал, что это временно: пройдет немного времени, и он снова будет занят чем-то.
Наблюдая за тем, как народ Рейна смотрел на Лилайну, он понимал, что эштарцы никогда не посмотрели бы так на него и дело не в том, что он не был сильнейшим воином, и даже не в матери из Авелона. Он просто был не таким как они: думал иначе, чувствовал иначе и жил как-то неправильно. Нормальный эштарский мужчина на его месте посадил бы женщину на цепь, пока она не научится слушаться, а потом, быть может, разрешил ей иногда гулять. Антракс же просто отпускал ее, потому что без любви ему ничего не надо. Он действительно хотел, чтобы она его любила, просто любила. Все эти истории и споры о власти были просто дополнением к ее жизни. Быть с ней – это значило быть правителем Рейна, любить ее – значило полюбить ее страну. Он просто слишком хорошо понимал, что выбрал себе в жены наследницу великого рода королей, но быть не признанным ею, он не хотел.
Вернуться в Эштар? Уехать в Авелон? Купить корабль и уплыть на край света? Может, и вовсе стать еще одним пиратом? Или наоборот разогнать, наконец, пиратскую шайку Белого моря? Или, быть может, захватить тот другой берег и править повелителями рабов?
Ему было смешно от собственных мыслей. Он прекрасно понимал, что просто сходит с ума, чтобы не думать о самом главном.
Антракс быстро прошел по коридору, минуя стражу, спустился по лестнице и вышел в холл, как в первый свой визит в этот дворец, только теперь он даже не вспомнил о масляной лампе там под потолком, вызывавшей своим существованием неприятное чувство под ребрами. Это было уже неважно.
– Подожди! – закричала Лилайна.
Ее голос разрезал тишину дворца, замершего в волнении от перемены власти. Он понимал, что голос ее дрожит, но не остановился.
– Умоляю тебя, постой! – просила принцесса, сбегая вниз по лестнице.
Она завернулась в большую цветастую шаль и так и выбежала за ним в ночной рубашке.
Он все же остановился, но не обернулся, не понимая, зачем она сейчас своими криками привлекает внимание и слуг, и стражи, и знати, что наверняка скоро будет здесь, при таком-то переполохе.