Уродина
Шрифт:
Миссис Хэкли и я проводим оставшееся время на кухне, готовя еду. Вообще-то миссис Хэкли готовит, а я делаю то, что она скажет.
Когда еда готова, мы выносим все на улицу на задний двор и зовем всех обедать.
Трент немедленно оказывается около меня, обняв рукой за талию. Он притягивает меня ближе к себе, когда разговаривает со своим отцом.
Миссис Хэкли ждет, пока все усядутся, прежде чем сесть напротив меня. Трент сидит с одной стороны от меня, а Джон с другой. В основном разговор проходит между братьями, детьми и Терри. Миссис Хэкли, Лаура и я сидим тихо, по большей части помалкивая.
По мере того, как разговор продолжается, я замечаю реакцию Марти на некоторые вещи. Он, кажется, слегка отстает от большинства шуток, которыми перекидываются братья поверх его головы, как будто не понимает их.
— Хочешь еще немного картофельного салата? — спрашивает Трент.
Когда я поворачиваю голову направо, чтобы посмотреть на него, рука ложится на мое левое бедро и сжимает его. Автоматически я отскакиваю назад и поворачиваюсь, чтобы посмотреть на Джона. Он убирает свою руку, но только после того как усмехается мне.
— Ты в порядке? — спрашивает Трент.
— Все хорошо, мне просто нужно в ванную, — говорю я, отодвигая свой стул назад, и быстро выхожу из-за стола.
— Все хорошо, дорогая? — я слышу, как миссис Хэкли спрашивает меня заинтересованным тоном. Я оборачиваюсь и смотрю на нее через плечо, изображая улыбку.
Как только я захожу в двойные стеклянные двери, бегу в ванную и запираюсь изнутри. Я плохо себя чувствую, и меня тошнит. Я помню момент, когда его плотоядный взгляд заставил меня чувствовать себя плохо, и теперь мысль о его руке на моем бедре посылает ужасающую дрожь по всему телу. Что-то бурлит в глубине моего живота, и с такой скоростью подбирается к моему горлу, что я не уверена, что смогу добраться до раковины.
Как только спазмы рвоты прекращаются, нервы начинают успокаиваться. Я достаточно глубоко дышу через нос и выдыхаю через рот, чтобы тошнота прошла.
— Что это было? — спрашиваю я сама себя, когда смотрю в зеркало. Мои глаза налиты кровью, лицо покрылось красными пятнами.
Стоя возле раковины, я плещу водой в лицо и позволяю холодным струям стекать по нему. Я стою и смотрю на свое уродливое отражение в зеркале, пока, наконец, собираюсь с силами, чтобы выйти и вернуться к барбекю. Я не уверена, должна ли говорить Тренту, или мне лучше оставить это при себе. Если скажу ему, это станет причиной конфликта, если он расскажет своему отцу, а не говорить ему будет нечестно.
Я делаю еще несколько глубоких вдохов и собираюсь открыть дверь. Поворачиваю замок и нажимаю ручку вниз, но дверь резко распахивается, и Джон несется на меня, заталкивая обратно в ванную. Его выпад такой сильный, что я спотыкаюсь, отступая назад, и падаю на задницу.
Он спокойно закрывает дверь и запирает ее. Я стремглав отстраняюсь назад, пока не чувствую холодную стену через футболку.
— Ты такая хорошая девочка, ждешь меня, — говорит он, приближаясь ко мне.
— Пожалуйста, не надо, — говорю я и готовлюсь к тому, что должно произойти.
— Шшшш, не нужно ничего говорить, сладкая. Я позабочусь о тебе, — он расстегивает молнию на своих джинсах и начинает спускать их по бедрам. Он хватает меня за плечи и легко поднимает: — А теперь будь хорошей маленькой девочкой и сними шортики.
От его слов мне становится плохо. Сердце в груди бьется очень быстро, и тошнотворное чувство возвращается, но теперь все гораздо хуже.
— Нет, — кричу я, когда его руки шарят по моему телу. — Нет, — кричу еще громче.
— Ты дерзкая. Мне нравится, когда женщина сопротивляется. Это сексуально, — он наклоняется и облизывает мою шею, пока продолжает тискать мою грудь.
Со всей своей силой я отталкиваю его и бегу к двери, открываю ее и удираю во двор, где все сидят за столом и наслаждаются своим обедом.
Я сажусь рядом с Трентом, и он сразу же замечает, что меня трясет.
— Что случилось? — спрашивает он, когда кладет свою вилку и обнимает меня.
Я дышу сквозь комок в горле и пытаюсь сформулировать предложение. Но нет никаких слов, чтобы сформировать что-то внятное.
— Она упала, и это напугало ее. Я был там, чтобы помочь ей, — говорит Джон, уверенно проходя к своему месту и садясь рядом со мной. Я двигаю свой стул ближе к Тренту, подальше от Джона. — Повезло, что я был там, на самом деле, она могла споткнуться о тот стеклянный кофейный столик. Это было бы ужасно, не так ли, сладкая? — говорит он. Но его тон предупреждает меня: заткнуться и ничего не говорить, иначе в следующий раз мне будет больно.
Я сижу рядом с Трентом, в его объятиях, дрожу и ничего не могу сказать.
— Слава Богу, ты был там, — говорит Трент Джону и гладит меня вверх-вниз по спине. — Так ведь, Лили? — он целует меня в лоб. Я ничего не могу сделать. Я не могу не согласиться и не могу сказать ни слова. Не сейчас, когда все здесь. — Бедняжка, она действительно напугана, — он снова целует меня в лоб.
Я остаюсь, погруженная в объятия Трента, не желая смотреть на Джона. Но могу чувствовать злом взгляд Джона, сверлящий мою спину.
— Разве ты не голодна, сладкая? — спрашивает Джон. Его простые слова посылают новую волну дрожи по моей спине.
Я качаю головой и пытаюсь придвинуться ближе к Тренту.
— Ты должна поесть, — говорит Трент. Я едва могу сформировать предложение, не говоря уже о том, чтобы взглянуть на еду. Но я должна создавать впечатление, что все хорошо. Потому что если я этого не сделаю, то все узнают. А я хороша в том, чтобы скрывать все от окружающих.
Джон уже убедил всех в том, что спас меня, хотя именно от него меня и нужно спасать. Я двигаю свой стул назад так, чтобы быть подальше от края стола, на случай, если Джон снова попытается меня схватить, то Трент сможет увидеть это сам. Беря свою вилку, я накручиваю на нее еду и откусываю понемногу. Еда оседает в моем желудке, готовая в любой момент вырваться на поверхность, если Джон снова меня тронет.
Когда обед закончен, миссис Хэкли встает и начинает собирать все грязные тарелки. Я тоже встаю и решаю держаться рядом с ней. Таким образом Джон не сможет подойти ко мне.
Мы уносим тарелки на кухню. Все остальные остаются снаружи, смеясь и разговаривая. Я выбрасываю оставшуюся еду в мусорную корзину и качаю головой. Несколько недель назад я бы умоляла за такую еду, как эта. А сейчас я не смогла съесть то, что было у меня на тарелке из-за случившегося с Джоном. Мне так стыдно, что позволила пропасть еде зря, я не лучше, чем люди, игнорирующие тех, кто голодает.