Уродина
Шрифт:
Я сделаю это, как только смогу.
К тому моменту, как мы возвращаемся домой, уже почти стемнело. Я направляюсь в свою комнату, беру пижаму и иду в душ. Когда я выхожу, все сидят в гостиной с включенным телевизором, но, кажется, будто его никто не смотрит. Волны чистого холода проходят через комнату, и внезапно я чувствую себя чужой. Незваным гостем, когда три пары глаз, уставившись, смотрят на меня.
— Доброй ночи, — говорю я и быстро поворачиваюсь.
Я бегу в свою комнату, закрываю дверь и накрываюсь одеялом. Это моя крепость, мое безопасное место, где никто не сможет тронуть меня.
Я лежу с открытыми глазами и прислушиваюсь к звукам. Приглушенный разговор, папа Трента повышает голос, а Трент кричит в ответ. Кажется, будто это продолжается часами, но я смотрю на часы и сердитые красные цифры говорят мне, что прошло меньше, чем полчаса. Я слышу шаги и задерживаю дыхание. Но шаги направляются наверх. Там говорят громче, и теперь я знаю, что это только Трент, его папа остался внизу. Потом ни звука. Никаких слов, никаких шагов, ничего.
Я отчаянно дышу и жду. Я не уверена, чего именно жду, но что-то должно произойти. Я чувствую это. Эта напряженность, и все вращается вокруг меня.
Внезапно дверь резко открывается, и я хнычу, когда ручка двери врезается в стену.
— Что ты сделала, Лили? — сердито спрашивает Трент. — Что, черт возьми, ты сделала?
— Ничего! Я ничего не сделала, — умоляю я. Я не уверена, почему умоляю. Возможно, чтобы заставить его поверить мне? Я не знаю.
— Дядя Джон сказал, что ты поцеловала его.
— Что? Нет! — кричу я. — Нет, ничего подобного. Я ничего не сделала. Он вошел в ванную и начал лапать меня.
— Он сказал, что ты сказала ему, что хочешь трахнуть его.
— Нет, я не говорила. Я не хочу заниматься сексом. Я определенно не хочу его. Он пугает меня.
— Он сказал папе, что ты скажешь это.
— Это правда.
— Тогда почему ты не сказала мне, когда это произошло?
— Я не знаю. Я не думала, что ты поверишь мне, и не думала, что было правильным сказать тебе, когда мы были вместе со всеми остальными. Я не хотела создавать проблему.
— Я не знаю, чему верить, Лили, — он запускает руки в свои волосы и вышагивает по моей спальне. — Я не имею чертового понятия.
— Он положил руку на мое бедро, и вот тогда я убежала в ванную, потому что это напугало меня. Затем он подождал меня возле ванной, толкнул дверь, когда я открыла ее, и… — я замолкаю и прикрываю глаза.
— Это не то, что он сказал.
— Но так все было. Я сожалею о том, что не сказала тебе, но…
— В этом уравнении нет проклятого «но». Если бы ты рассказала мне тогда, что произошло, я бы поверил тебе. Но видеть, как ты говоришь мне теперь, после того, как дядя Джон сказал папе, что ж, теперь я чертовски зол.
Проклятые слезы быстро образуются в моих глазах, и я абсолютно ошеломлена его словами. Он не верит мне.
— Извини, — говорю я так громко, как только могу, но ком в моем горле не позволяет выходить никаким звукам, кроме звуков удушья.
— Недостаточно хорошо! — кричит он и разворачивается, чтобы покинуть комнату. Прежде чем уйти, он бьет кулаком в гипсокартонную стену, и я отпрыгиваю назад от взрыва его гнева. Трент уходит, хлопая дверью.
Я слышу его сердитые тяжелые шаги, когда он вышагивает наверху. Я лежу с открытыми глазами и опускаюсь глубже в теплоту и безопасность моего одеяла, просто хватая мертвый ночной воздух.
Дом абсолютно тих. Невозможно услышать ни звука. Это место пустынно, холодно и полностью изолированно.
Я поворачиваюсь посмотреть на мигающие огни будильника около кровати. Я не могу сказать «мой будильник» или «моя кровать». Это все может быть вырвано у меня в мгновение ока. Я даже не тешу себя иллюзией, что владею одеждой, в которой сплю. За все заплатили Хэкли. За все. Каждый кусочек еды, каждая ниточка. Они владеют всем.
Глаза начинают закрываться, когда сон медленно затягивает меня. Возможно, когда я проснусь завтра, это окажется просто плохим сном. Возможно, моя жизнь — это просто дурной сон. Постоянный кошмар, и я просто жду, чтобы проснуться от него. Темнота сна уносит меня, и я, наконец, попадаю в забытье.
БАМ!
Я вскакиваю с кровати и быстро проверяю комнату, в которой сплю, но все, кажется, на своих местах. Мое сердце бешено стучит в груди, а дыхание быстрое и короткое. Я стою неподвижно, прислушиваясь к шуму, который разбудил меня, но ничего не слышу.
Глубоко вздохнув, я возвращаюсь в постель. Часы около меня неумолимы, время продолжает нестись. Прошел только час с тех пор, как я заснула. Лежа в кровати, я позволяю естественным звукам уносить меня вперед, снова ко сну. Я не позволяю этому грохоту взволновать меня, потому что мистер Хэкли или Трент пришли бы и проверили, если бы это было что-то серьезное.
Вероятно, это была летучая мышь, влетевшая в стену дома. Это не может быть ничем иным. Правда. Правда?
Глава 9
Утро воскресенья в доме Хэкли выдается невероятно странным. До того, как уехать на работу, я не вижу миссис Хэкли вообще, а мистер Хэкли и Трент холодны со мной.
— Ты готова? — спрашивает Трент, когда хватает ключи со стола в прихожей и останавливается у двери. Это сигнал мне, чтобы я поспешила. Мистер Хэкли даже не отводит взгляда от своего планшета, на котором читает новости.
Поездка до работы оказывается такой же ледяной, как и обстановка в доме Хэкли. Трент набивает большими пальцами на руле песню, которая даже не играет.
Я не спрашиваю у него, в порядке ли он, потому что уже знаю ответ. Жизнь с родителем-алкоголиком научила меня никогда не задавать вопрос, ответ на который я и так уже знаю. Для своего самосохранения я в любом случае не должна говорить много.
Трент высаживает меня у продуктового магазина и говорит решительным тоном:
— Сегодня ты отдашься мне. После работы я отвезу тебя к доктору, чтобы удостовериться, что ты не забеременеешь.