Уродина
Шрифт:
Трент попытается убить меня. Я не сомневаюсь, что у него есть садистские наклонности и возможность, чтобы сделать это. Пока мой разум плавает в страхе перед Трентом, Дейлу звонят снизу и говорят, что два человека ожидают меня.
— Спасибо, — поднимаясь, говорю я.
Дейл встает из-за стола и одаривает меня еще одним объятием.
— Дай мне знать, если я могу тебе чем-либо помочь.
— Спасибо за все, — я выхожу из его кабинета и иду вниз к Шейн и Лиаму.
Шейн раскрывает свои руки сразу
— Ты ушла от него, не так ли? — шепчет она. Я киваю головой, отвечая на ее вопрос. — Давай, пойдем домой.
— Сначала мне нужно в банк.
Она отпускает мои плечи и смотрит на меня.
— В банк?
— Я все объясню в машине, мне просто нужно в банк.
— Хорошо, мы пойдем с тобой.
Мы переплетаем наши руки вместе и идем в «Банк Америки». Лиам идет в четырех шагах позади нас, давая нам пространство. Когда мы заходим внутрь, Лиам садится на один из стульев у стены, а Шейн встает со мной в очередь.
Подходит моя очередь, я даю кассиру всю информацию о себе и говорю, что хочу снять некоторую сумму. Будет справедливо, если я возьму то, что, как думаю, принадлежит мне, поэтому сниму сорок тысяч долларов, а другую половину оставлю Тренту.
— Сколько бы вы хотели снять? — симпатичная молодая кассирша спрашивает меня.
— А какой баланс?
— Вот, — она поворачивает монитор и показывает мне баланс. Три тысячи пятьдесят восемь долларов и девяноста два цента.
— Что?! — почти кричу я, пораженная отсутствием денег.
— Какие-то проблемы? — спрашивает она, обеспокоенно глядя то на меня, то на экран.
— Там должно быть более восьмидесяти тысяч долларов.
— Я вижу недавнюю активность на счете. Позвольте мне посмотреть, — она стучит по клавиатуре, а затем говорит. — Вот, пожалуйста. Есть чек из автосалона на пятьдесят пять тысяч долларов, позвольте мне посмотреть, с какого именно автосалона, — она отворачивает экран. — Это дилерский центр «БМВ».
Я поворачиваюсь к Шейн, качая головой.
— Он купил машину.
— Есть еще одна операция из другого автосалона, вот, — она снова поворачивает экран, показывая подробности. — Чек на «Тойоту» за двадцать тысяч долларов.
— Он купил две машины, не одну, и все на мои проклятые деньги, — говорю я Шейн. Шейн ничего не отвечает, лишь качает головой. Я поворачиваюсь обратно к кассиру, и говорю: — Я снимаю все с этого счета и хочу вычеркнуть свое имя из него.
— Я должна позвать менеджера, чтобы сделать это, — говорит она. — Я вернусь через мгновение, — она закрывает окно и оставляет нас с Шейн стоять, остолбенев и потеряв дар речи.
— Это невероятно, — говорю я и осматриваю банк, чтобы снова не заплакать. Этот день может быть еще хуже?
Приходит пожилой мужчина с лысиной в центре головы и представляется нам. Он ведет меня в свой кабинет, и в течение пятнадцати минут мы удаляем мое имя из счета и открываем новый, только на мое имя. Когда мы заканчиваем, я выхожу из кабинета с суммой чуть более трех тысяч долларов на моем новом банковском счете и одеждой, что на мне. Я возвращаюсь на работу и даю Дейлу мои новые банковские реквизиты, а затем еду домой к Шейн и Лиаму.
Я начинаю свою жизнь с чистого листа.
Глава 24
— Эй, я сделала горячий шоколад, — говорит Шейн, входя в гостиную, и садится на кровать, которую я занимаю последние три дня. — Почему бы тебе не поужинать с нами?
Я смотрю на часы и понимаю, как поздно сейчас.
— Уже почти одиннадцать, и я просто хочу спать, — говорю я, поворачиваясь в кровати. Я ходила на работу и разговаривала с Дейлом и Питером, и они оба согласились, что я слишком ценный работник, чтобы работать в торговом зале.
Мне дали должность личного помощника Питера и прибавку в пять тысяч долларов в год. Питер сказал, что понаблюдает за моей работой в течение шести месяцев и назначит мне соответствующую зарплату.
— Очень плохо. Впервые я не знаю за сколько лет, моя лучшая подруга снова со мной, — говорит она, толкая меня, — и я не собираюсь упускать такую возможность.
Я улыбаюсь, потому что Шейн приставучая, иначе не бывает.
— Хорошо, подай мне мои… я имею в виду, твои тапочки, — я указываю на край кровати.
Она встает, усмехается и бросает их в мою голову.
— Вот твои тапочки, — она смеется, и я не могу не рассмеяться вместе с ней. — Теперь вытаскивай свою задницу из постели, или я сяду на твою голову и пукну, — я снова смеюсь, и она со смехом выходит из комнаты.
Я встаю и иду на их кухню. Лиам сидит на табуретке, попивая свой горячий шоколад, Шейн, садясь, тоже берет свою кружку.
— Почему это похоже на интервенцию? — спрашиваю я и смотрю в свою кружку. — Если это так, то думаю, мне нужно положить парочку зефирок.
— О, отличная идея, а завтра вечером мы пожарим зефир. Ты сможешь разжечь костер? — спрашивает она Лиама.
— Да, думаю, что смогу, если снег не пойдет.
— Снег еще не выпал, так что, наверно, его не будет и завтра вечером.
Лиам подходит к шкафу и, достав зефир, кладет его перед нами. Я беру две штучки и кладу их в свой горячий шоколад.
— Ты знаешь, что мы любим тебя, так ведь? — начинает говорить Шейн.
Это не к добру, когда кто-то начинает разговор с таких заявлений, а затем добавляет «так ведь?» в конце.