«Уродливое детище Версаля» из-за которого произошла Вторая мировая война
Шрифт:
Лукасевич пробормотал, что Германия, мол, знает, как к этому относится Польша. Литвинов это подхватил, отметив, что в германопольском протоколе нет ни слова о Прибалтике. «Стало быть, — продолжил он, — Германии может быть известно об отношении Польши к этой проблеме из другого соглашения, ни нам, никому другому неизвестного. В том-то и дело, что ни один здравомыслящий человек не допускает, чтобы Польша могла относиться равнодушно к захвату Прибалтики Германией, и раз Польша тем не менее отклоняет всякие гарантии против такой эвентуальности, то отсюда естественно предположение о наличии какого-то другого соглашения между Германией и Польшей, в котором, может быть, говорится не только о Прибалтике».
Литвинов недоумевал: если Польша так уверена в отсутствии какой-либо опасности как ей самой, так и Прибалтике и СССР, то еще менее понятно — «почему она отказывается подписать
А поскольку поляки высказывали отрицательное отношение не только к «восточному пакту», но и к готовившемуся параллельно французско-советскому договору о взаимопомощи, Литвинов не мог не озадачить польского посла и на этот счет: «Я не вижу, почему наш „союз“ с Францией — союзницей Польши — должен мешать нашим добрососедским отношениям с Польшей» [353] .
353
ДВП СССР, т. 18, с. 80–82.
Мы знаем — почему, вели речь об этом в предыдущих главах. Позиция Польши была странной, если исходить из цели недопущения агрессии в Европе. Но все становится на свои места и польская линия обретает логическую форму, если принять во внимание польско-германские договоренности, включая высоковероятные секретные протоколы, да добавить к этому также и польско-японские контакты.
На фоне противодействия Польши «восточному пакту» и советско-французскому сближению, подчеркнутому дистанцированию Варшавы от Москвы и отдалению от Парижа, польско-германские отношения, наоборот, — становились все более тесными и теплыми.
Полпред СССР в Польше писал 24 февраля 1935-го на имя Стомонякова: «Пока что германо-польский флирт продолжается вовсю: триумфальное турне с лекциями по Германии Каден-Бандровского (в то время известный польский писатель. — С. Л.), поездка представителей Варшавского и Краковского муниципалитетов в Дрезден на шопеновские торжества, выставка польской графики в ряде городов Германии, радиопереклички, поездка делегации в составе 20 человек польского министерства коммуникаций в ряд городов Германии и т. д. Польская пресса по-прежнему занимает исключительно дружественную позицию в отношении Германии, а корреспонденты „Газеты польской“ в Берлине и других городах Европы превозносят Гитлера и его политику» [354] .
354
ДВП СССР, т. 18, с. 136.
Одно слово — союзники!
16 марта 1935 г. Гитлер «хоронит» Версальский договор — в Германии принимается «Закон о строительстве вермахта», которым вводится всеобщая воинская повинность. Число дивизий должно было возрасти до 36, а общая численность сухопутной армии Германии достичь 500 тыс. человек. Это, конечно, для начала.
Варшава узнает о решении Гитлера выйти из версальских ограничений по вооружениям одной из первых. Но поляков это не пугает. Наоборот! Позиция Польши в отношении «восточного пакта» становится еще более отрицательной. Поляки измышляют новый аргумент против пакта, не менее нелепый, чем прежние. 15 марта 1935-го французский посол в Варшаве Лярош «узнал, что у Пилсудского и Бека возник новый аргумент против пакта. Пилсудский считает принципиально невозможным принимать помощь от стран, участвовавших в разделе Польши». Как прокомментирует это советский полпред в Варшаве, «однако поляки не хотят пользоваться этим аргументом в Берлине (Пруссия ведь участвовала в разделах Польши. — С. Л.), чтобы не вызвать конфликта с немцами, тем более что это могло бы противоречить имеющимся возможным взаимным польско-германским обязательствам» [355] .
355
ДВП СССР, т. 18, с. 182.
Более того — еще только начинаются англо-германские консультации, которые выльются в печально известное Морское соглашение от 18 июня 1935 г. (заключено в форме обмена письмами между главой британского МИД Хором и специальным уполномоченным Гитлера Риббентропом; англо-германское Морское соглашение фактически узаконит вооружение Германии), а Польша уже извещена об этом Герингом!
Хвастливые польские дипломаты, полагавшие такую доверительность со стороны нацистов свидетельством отношения к Польше как к «великой державе», «равной Германии», разболтают об этом своим коллегам из других стран. В т. ч. дойдет информация и до Москвы. 23 марта 1935-го нарком индел Литвинов в письме советскому полпреду во Франции Потемкину напишет: «Польша была извещена Герингом в Варшаве, что не позднее апреля будет аннулирован V раздел Версальского договора» [356] . Дело выгорит чуть позже, в июне, но здесь важен сам характер — союзнический — германо-польских отношений.
356
ДВП СССР, т. 18, с. 203.
Беспардонность, с которой Гитлер освобождался о пут, ограничивающих военные возможности Германии, только распаляет поляков. Им уже не просто не нужен «восточный пакт», они возмущаются при самой постановке вопроса о нерушимости границ.
Нарком Литвинов 5 апреля 1935 сообщает советскому полпреду в Чехословакии Александровскому: «Польский советник и военный атташе в одной из европейских столиц говорили нашему полпреду, что Польша не возражает против захвата немцами Австрии и, может быть, даже Мемеля. Польша вообще не согласна с формулой „мир неделим“ (!!! — С. Л.). Она считает, что если Германия захватит Австрию, то либо война будет локализована, либо вообще ее не будет, ибо итальянцы лишь бряцают оружием. Они также сказали, что Польша не присоединяется к Восточному пакту еще и потому, что считает свою границу с Чехословакией несправедливой: во время советско-польской войны чехи захватили те районы, в которых должен был бы иметь место плебисцит. Не всегда советник и военный атташе отражают мнение своих правительств, но в данном случае надо признать, что они действительно выбалтывают то, чего не договаривает Бек» [357] .
357
ДВП СССР, т. 18, с. 264–265.
Польша не согласна с формулой «мир неделим»! Каково! Вот когда будут в очередной раз делить саму Польшу… Впрочем, это будет потом. А тогда поляки и в мыслях не допускали, что делить будут их территорию. На тот момент союзная Гитлеру Польша рассчитывала, что делить и прирастать чужими землями будет она.
Уже тогда, в начале 1935-го, Польша и Германия сообща начинают обрабатывать Венгрию на предмет будущего дерибана Чехословакии (венгры имели претензии на Рутению — Карпатскую Русь). Поскольку этому мешал «восточный пакт» и подготавливавшийся советско-французский договор (и советско-чехословацкий, который стали разрабатывать ввиду очевидного срыва усилий по подписанию «восточного пакта»), Варшава и Берлин принялись вербовать Будапешт в пособники по срыву усилий, направленных на создание системы коллективной безопасности против агрессии в Европе. Более того — в союзники будущего похода против СССР.
Поляки действовали практически открыто, и соответствующая информация очень скоро попала в Москву. 8 апреля 1935-го Литвинов даже имел по этому поводу беседу с посланником Венгрии в СССР Юнгерт-Арноти. Литвинов спрашивал Юнгерта, «чем объясняются слухи о том, что свои антисоветские планы Польша строит в предположении тесного сотрудничества с Венгрией». «Я понимаю интерес Польши, — говорил он, — но мне не совсем понятно, что может толкать Венгрию в сторону агрессии против СССР» [358] .
358
ДВП СССР, т. 18, с. 267–268.
Ну что может толкать? Скажем, спустя месяц в венгерскую столицу пожалует Геринг. И сам же Литвинов будет сообщать (01.06.1935) советскому полпреду в Румынии Островскому: «Геринг в Будапеште рисовал перед Венгрией перспективы скорого возврата аннексированных Чехословакией венгерских областей, если Венгрия пойдет вместе с Германией и Польшей» [359] .
С кем же еще идти агрессору? Только «вместе с Германией и Польшей»!
Не менее показателен и польский демарш в мае 1935 г. Как известно, 2 мая 1935-го был подписан договор о взаимопомощи между Францией и СССР, 16 мая — советско-чехословацкий договор. А в промежутке между их подписанием Польша потребовала объяснений от Румынии.
359
ДВП СССР, т. 18, с. 365.