Чтение онлайн

на главную

Жанры

Шрифт:

– Какие именно?

– Да практически все. "Желтая струна", "Жизнь Насти Комовой", "Гений рации-П". Ни в одном из них нет такого фактора как единство исторической судьбы, ни один не изображает народную жизнь изнутри, все они напоминают собой только компьютерные игры, и не более того.

– А разве не такова наша настоящая реальность?
– нехотя разжал губы для ответа Анаврин.
– Разве Бог не коротает Свою Вечность перед компьютером, развлекая Себя тем, что возводит на нашем пути всё новые и новые уровни испытаний - ну там всякие революции, войны, коллективизации, репрессии, эпидемии, перестройки, инфляции, взрывы домов, аварии - и смотрит, как мы всю эту муть преодолеваем? Или - если брать в личном плане - то болезни, измены, интриги и тому подобное?..

Так, значит, мы все-таки существуем, раз Бог наблюдает за нашими судьбами?

– Существуем. Но не более, как один из уголков Его сознания. Или, как я только что сказал - картинка на экране Его компьютера.

– А Он? Он-то хоть Сам - существует?

– Ну, а как же. Он ведь и нас там - в Своем представлении о нас - тоже как бы наделил каждого индивидуальным компьютером, вот отражаемая на их экранчиках сумма наших представлений о Нем как раз и дает то коллективное представление, которое мы называем Богом.

– Ну, а...
– Перехватов изготовился задать какой-то свой очередной и, похоже, самый заковыристый вопрос, но произнести его вслух не успел. В дверь длинно и требовательно позвонили, и Борька встал из-за стола и пошел в переднюю.

Глава Г (3).

– ...ГЛАГОЛЬные рифмы - это именно та фигня, которая переводит высокую поэзию в разряд стихотворного лубка!
– продолжая начатый, видимо, ещё по дороге спор, ввалилась в квартиру толпа Борькиных сокурсников по Литинституту.
– "Дело поэзии, - громко, почти крича, говорил высокий длинноволосый парень в джинсовой куртке, - связывать или, по крайней мере, сближать дух и форму", - вот что написал в своей книге "Самосев" Филипп Жакоте, дав нам тем самым, сам того, может быть, не подозревая, ключ к ответу на вопрос, что такое верлибр. Ведь поэтическая форма, как нас учат в институте - это особая организация художественной речи, которая характеризуется такими показателями как рифма, ритм, причем, как правило (и это, прошу иметь в виду - мое собственное уточнение), повторяющийся с определенной закономерностью, а также определенная система слогов и ударений в строке, ну и так далее. Самая строгая форма поэзии - венок сонетов, самая вольная - белые стихи... Что же касается верлибра, то сближение духа и формы в нём представляется почти неосуществимым, так как форма его похожа на разломанные прутья клетки, а ежели прутья расшатаны, то и дух сквозь них вылетает практически беспрепятственно, не задерживаясь, присутствуя в стихотворении не долее, чем в момент его сотворения. Такой же непрочной конструкцией представляется мне и поэзия, опирающаяся на использование исключительно глагольных рифм... Привет, мужики! поздоровался он от имени всей компании и, сняв с плеча сумку, выставил на стол с десяток пивных бутылок.
– Не помешаем?

– Привет, Витюша, не помешаешь, - отозвался, узнав гостя, Перехватов и представил его Анаврину: - Познакомься, это Викторион Берлинский. Есин говорит, что скоро он будет лучшим литературоведом России, но пока что он проявляет себя только как отъявленный спорщик.

– Не зря его зовут в институте "неистовый Викторион", - заметил кто-то.

– Мы, - повернулся опять к вошедшему Перехватов, - говорили здесь примерно о том же, о чем и вы, но только - под кофе.

– Ну?
– с недоверием воскликнул патлатый.
– И что же думает о путях развития современной поэзии "самый загадочный писатель своего поколения"?

– Ничего, - хмыкнул Анаврин, выпуская струю дыма.
– Зачем я буду думать о том, для чего уже почти не осталось в мире места?

– То есть?

– А ты почитай исследования сегодняшних литературоведов - думаешь, их и вправду интересует категория красоты в творчестве того или иного автора? Как бы не так! Для них важнее всего - узнать, были ли лесбиянками София Парнок и Марина Цветаева, а также активным или пассивным педерастом был Михаил Кузьмин. Сами же по себе стихи нынче никому не нужны, скоро они вообще станут интересны только в том случае, если будет известно и документально заверено, что у их автора два х...я или что он, на худой конец, способен прочитать их жопой.

– Ну что ж?
– подытожил, открывая выставленные на стол бутылки, будущий литературовед.
– Ярко проиллюстрировал, ничего не скажешь... Но вот объясни мне: когда ты напеваешь про себя "Пару гнедых" или читаешь стихи, созвучные твоему внутреннему миру и тому, что ты в тот момент думаешь и чувствуешь, разве ты при этом не...

– О-о-о!
– застонал Анаврин.
– Прошу тебя, не надо, не надо! Уже много лет моя главная проблема как раз в том и заключается, как избавиться от всех этих мыслей и чувств и оставить свой так называемый внутренний мир на какой-нибудь помойке.

– И что же тогда останется в написанном тобою слове?

– А что в нем вообще может остаться, если любое слово - это всего-навсего сосуд, и всё зависит только от того, сколько пустоты оно может в себя вместить?

– Ага!
– налил себе в стакан пива Берлинский.
– Теперь я понимаю, почему тебя выгнали из института. Дело вовсе не в том, что ты не вписываешься в какие-то там творческие стандарты, которые проповедуют наши преподаватели. Ты - не вписываешься в саму русскую ментальность! Вот вчера, например, у нас проходила презентация книги Владимира Бандуренко "Банки идут ромбом", посвященной проблеме всё большего сужения территории русской культуры под натиском материальных ценностей. Он там во вступительной части приводит в пример сцену из фильма "Терминатор", где ставшая самодостаточной цивилизация роботов начинает вытеснять с Земли людей, и говорит, что на самом деле это сделают не машины, которые все-таки не способны к воспроизводству своей популяции, а размножающиеся, как грибы, банки, ибо уже сегодня видно, что не человек управляет мировой финансовой системой, а она - человеком. А выступавший там в числе других профессор Смирнов...

– Владимир Павлович? Я недавно смотрел по телевизору его программу о Хлебникове - вот это класс!
– заметил кто-то за моей спиной.

– Он раньше вел такие же передачи и на радио, - с хрустальным, как мне показалось, звоном поддержал его мелодичный девичий голосок и, оглянувшись на него, я встретился взглядом с высокой тоненькой брюнеткой в некой бесформенной серо-зеленой блузе и с перехваченными резинкой в хвостик волосами.

– ...Ну так вот, - продолжил далее оппонент Анаврина, - профессор Смирнов там сказал, что капитализм западного образца в России построить очень сложно. Потому что, говорил он, мы любим Пушкина, Тютчева, снег, антоновские яблоки, левитановский "Март" и целую массу других, бесполезных с точки зрения западного человека вещей, от которых ни за что на свете не захотим и не сможем отказаться. А вот от банка, сказал он, я откажусь, не задумываясь, и от биржи откажусь, потому что и банк, и биржа - мне абсолютно неинтересны...

Он отпил из своего стакана несколько глотков пива и продолжил:

– Еще там выступал главный редактор газеты "Скоро" Сапсан Барханов...

– Самсон?
– тихо переспросил кого-то за моей спиной тот же парень.

– Сапсан, - уточнила, как я уже понял по голосу, брюнетка.
– Хищная птица отряда соколиных, у Бунина про него целая поэма есть, ты что - не помнишь? А в сочетании с фамилией "Барханов" получается что-то вроде "сокола пустыни". Или, может быть, "сокол-пустынник".

– Короче, волк-одиночка. Только - в небе...

– Ну да. В небе словесности...

– ...И он, - рассказывал дальше Берлинский, - очень хорошо говорил о том, что русская культура, издревле и до нынешних секунд живет с одной сверхзадачей, которая рождает великие произведения, перетекает из литературы в музыку, из музыки в живопись и скульптуру, дает себя знать в народных песнях. Эта сверхзадача - создание альтернативы грешному миру. Как Христос со Своим учением был альтернативой всему погрязшему в грехах ветхому миру, так русская культура - чаяла, чает и будет чаять лучшего, чем мы имеем сегодня, мира и лучшего, чем мы представляем собой ныне, человечества. Европейская культура - это плач об утерянном Рае. А русская культура - это выкликание Рая грядущего... Поэтому возводить своими произведениями культ пустоты - это даже не дезертирство с поля духовной брани, а, как говорил когда-то Мандельштам - социальное преступление.

Поделиться:
Популярные книги

Идущий в тени 5

Амврелий Марк
5. Идущий в тени
Фантастика:
фэнтези
рпг
5.50
рейтинг книги
Идущий в тени 5

Кодекс Охотника. Книга VIII

Винокуров Юрий
8. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга VIII

Я тебя верну

Вечная Ольга
2. Сага о подсолнухах
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
5.50
рейтинг книги
Я тебя верну

Сумеречный Стрелок 2

Карелин Сергей Витальевич
2. Сумеречный стрелок
Фантастика:
городское фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Сумеречный Стрелок 2

Кровь на клинке

Трофимов Ерофей
3. Шатун
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
альтернативная история
6.40
рейтинг книги
Кровь на клинке

Последний попаданец 5

Зубов Константин
5. Последний попаданец
Фантастика:
юмористическая фантастика
рпг
5.00
рейтинг книги
Последний попаданец 5

Приручитель женщин-монстров. Том 1

Дорничев Дмитрий
1. Покемоны? Какие покемоны?
Фантастика:
юмористическое фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Приручитель женщин-монстров. Том 1

Кодекс Охотника. Книга XXV

Винокуров Юрий
25. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
6.25
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XXV

Мимик нового Мира 8

Северный Лис
7. Мимик!
Фантастика:
юмористическая фантастика
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Мимик нового Мира 8

Младший сын князя

Ткачев Андрей Сергеевич
1. Аналитик
Фантастика:
фэнтези
городское фэнтези
аниме
5.00
рейтинг книги
Младший сын князя

Возвращение

Жгулёв Пётр Николаевич
5. Real-Rpg
Фантастика:
боевая фантастика
рпг
альтернативная история
6.80
рейтинг книги
Возвращение

Эйгор. В потёмках

Кронос Александр
1. Эйгор
Фантастика:
боевая фантастика
7.00
рейтинг книги
Эйгор. В потёмках

На границе империй. Том 4

INDIGO
4. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
космическая фантастика
6.00
рейтинг книги
На границе империй. Том 4

На границе империй. Том 7. Часть 3

INDIGO
9. Фортуна дама переменчивая
Фантастика:
космическая фантастика
попаданцы
5.40
рейтинг книги
На границе империй. Том 7. Часть 3