Уроки переносятся на завтра
Шрифт:
– Не дотянул до уровня Ленина, - догадался ББМ.
– Нет, просто там места на двоих не хватило, - слукавил Атилла, будучи прекрасно осведомлённым, что это не так.
– А я думаю, это он сам так попросил, - изрекла Юля.
– Из скромности.
– Воля умирающего — закон, - поддержал её Железный.
Все покивали, соглашаясь.
– А я вот ещё чего не понимаю, - продолжил интригующую тему Шнырь.
– Почему гроб, а не урна с прахом?
– Так ясное же дело, - отозвался Серега.
– Это гуманнее.
– Не скажи, - возразил Шнырь.
– Покойнику уже все равно, а крематорий —
– Каким боком?
– А таким, что в урне бы его в стену положили, а там — и Крупская, и Гагарин, и...
– Завенягин, - перебил его Атилла.
– Кто?!!
– вскричали студенты.
– Авраамий Павлович, - пояснил тот.
– В наших широтах уважаемым человеком считался. До сих пор о нём легенды ходят. Рассказывают, на медведя с голыми руками ходил. Крепость, а не мужик.
– И что, за это его в Кремль?
– не поверил Серега.
– Тогда Железному там место точно обеспечено.
Раздался неприличный гогот, и Деду Магдею пришлось вмешаться, чтобы восстановить атмосферу, подобающую моменту.
– Тише, вы! Самое интересное пропустим.
Он, как всегда, оказался прав. На экране произошло кардинальное изменение сюжета. Поток скорбящих прекратился, а вместо него появились, если можно так выразиться, профессионалы, которые очень ловко вынесли гроб на улицу и установили на артиллерийский лафет, по случаю оказавшийся рядом. Мощный БТР потянул за собой его и всю процессию.
Поражало количество венков, но ещё больше — награды. Эти бесчисленные алые подушечки, утыканные орденами и медалями, которые Леонид Ильич с таким трудом собирал по белому свету. Их несли генералы и адмиралы, призванные на помощь со всех концов страны. Говорят, что их даже не хватило, поэтому срочно пришлось повысить в званиях человек двадцать. А то и тридцать.
Чеканный шаг офицеров, нёсших гроб, звучал в унисон с пульсом зрителей. Студенты, как никогда прежде, осознавали себя частицей истории, ощущая её воспалённое дыхание на собственных затылках.
– Да!
– вздохнул ББМ.
– Таких людей теряем!
– Прорвёмся, - успокоил его Серега.
– Мать говорила, что когда Сталин умер, тоже все думали — каюк.
– Ну, ты сравнил!
Процессия остановилась у Мавзолея, и члены Политбюро взошли на трибуну, чтобы выслушать поминальную речь Юрия Владимировича.
Он вкратце напомнил слушателям о заслугах Леонида Ильича перед народом планеты и призвал ещё сильнее сплотиться вокруг КПСС и её Центрального Комитета. А потом, по завершении траурного митинга, они приступили к тому, зачем, собственно, сюда и пришли.
Студенты ревностно следили за каждым шагом погребальной команды и делали критические замечания по её адресу.
– Что за прикид?
– заметил Серега, ткнув пальцем в двух типов, возившихся около ямы.
– Одеты, как зэки.
– Что-то такое есть, - согласился с ним Шнырь.
– Знакомая форма.
Наметилась новая ветвь обсуждения, но тут эти безрукие уроды уронили Леонида Ильича в яму, выпустив полотенца. Раздался грохот*.
* Историки утверждают, что на самом деле ничего такого не было. Просто в момент опускания гроба раздались залпы орудий.
– Они что там, совсем обалдели?!
– выругался Дед Магдей.
Но его праведному гневу не дали развиться. Родственники и близкие бросили по горстке земли, заиграл гимн, а заводы и фабрики по всей стране включили тоскливые протяжные гудки. Всепроникающий звук доносился из телевизора и, казалось, даже нёсся из космоса.
Кто-то догадался открыть форточку, и с улицы в комнату, со скоростью триста шестьдесят метров в секунду, полились волны. Студенты по очереди высовывались наружу, чтобы убедиться — никакой подделки, гудят по-настоящему.
Последняя щепоть земли легла на холмик, и в наступившей тишине заиграл гимн Советского Союза. А со стены за своими собственными похоронами наблюдал Леонид Ильич, изрядно потрёпанный, но обрамлённый свежей чёрной рамкой.
Затем смолкла и музыка.
– И чо теперь?
– озадачил присутствующих Дед Магдей.
Серый «жигуленок» остановился на подъездной дороге, чуть поодаль от тропинки, прорубленной дворником, которая вела прямо к дверям общаги. Над сиденьями возвышались пять мужских голов, непокрытых шапками. Выходить никто не спешил, работающий двигатель продолжал монотонно потрескивать на холостых оборотах. Через пару минут к ним подкатила ещё одна машина, как две капли воды похожая на первую, и вслед за этим откуда-то из-за угла выбежал человек, призывно размахивая руками. Только после этого они решились, наконец, выбраться наружу.
Оказавшись на свободе, Фара со всех ног помчался к автобусной остановке. Но не затем, чтобы навсегда скрыться от тяжёлых рук Атиллы, как на его месте поступил бы любой благоразумный человек. Нет, он нашёл исправный телефон-автомат и набрал заветный номер. Михалычу потребовалось менее получаса на комплектацию оперативной группы, ещё пятнадцать минут заняла дорога.
Милиционеры облачились в разнообразные гражданские одежды — как вы понимаете, для отвода глаз, чтобы не поднимать раньше времени панику. Её и так будет предостаточно, когда начнётся. Михалыч тоже замаскировался, но только наполовину — он одел финскую тёплую куртку поверх форменного кителя.
– Где?
– сразу принялся он выполнять обязанности командира группы.
– На втором этаже.
– Чёрный ход есть?
– Есть, но он заколочен гвоздями.
– Лестниц две?
– Да.
– Значит, так, - решил Михалыч.
– Как зайдём внутрь, разделимся на две группы.
– Он рубанул рукой, показывая, как.
– Вы — налево по лестнице, мы — направо.
Действия милиционеров были продуманы и выверены до мелочей. Помешать осуществлению правосудия могло только землетрясение или падение метеорита. Но они и представить себе не могли, что ровно в ту же самую минуту, хотя и с противоположной стороны, к общаге грозно шагала многочисленная ватага уроженцев Тбилиси и его окрестностей. Возбуждённые предстоящим боем, они уже сами по себе являлись и огнестрельным оружием, и боеприпасами к нему. Поэтому грозные окрики переодетой милиции с требованием пропустить их вперёд вызвали бурю негодования.