Уроки жизни
Шрифт:
И всё же я понял: приветственные жесты Ирландии в адрес врагов Империи были, скорее, симптомом, нежели заболеванием. Желающий устранить симптом не должен поощрять причину: напротив, следует устранить её — тогда и болезнь пройдёт сама собой. Казалось бы, простая мысль; но даже очевидную истину можно извратить предрассудками и партийным политиканством.
Я надеюсь, что националисты наконец перестанут позволять своим противникам использовать Юнион-джек в качестве своего символа. За этот флаг ирландцев погибло в процентном отношении больше, чем представителей какой-либо другой нации. Он — символ Империи, которую Ирландия помогала строить и которая (если не принимать во внимание отдельные исключения) защищала свободу и прогресс во всём мире. Британия, вне зависимости от того, каким было наше общее прошлое, по крайней мере усилиями одного поколения честно пыталась
Искренне Ваш
Артур Конан-Дойль
Уиндлшем, Кроуборо, Сассекс
2 апреля 1912 г.
Мистер Бернард Шоу и «Титаник»
«Дэйли ньюс»
20 мая 1912 г.
Милостивый государь!
Я только что прочёл статью мистера Бернарда Шоу о гибели «Титаника», появившуюся в Вашей газете 14 мая. Автор заявляет, что целью его является установление истины, и всех вокруг обвиняет в обмане. Между тем я не припомню статьи, в которой было бы столько лжи. Просто не укладывается в голове, как можно сейчас писать о подобном событии в столь развязном и легкомысленном тоне.
Рассмотрим его заявления по отдельности. Мистер Шоу очень хотел бы (ради доказательства собственного ложного утверждения, что на месте катастрофы люди не проявили должного героизма) при помощи цифр показать, что женщин не пытались спасти в первую очередь. Для рассмотрения он берёт лишь одну, самую маленькую шлюпку, которая была спущена на воду при специфических обстоятельствах, в свою очередь ставших предметом расследования. На том лишь основании, что в ней находились десять мужчин и две женщины, он делает вывод: героизм и благородство, дескать, отсутствовали, и все разговоры о том — ложь. Но мистер Шоу знает не хуже меня, что уже в следующей лодке из 70 пассажиров было 65 женщин. И он не может не знать о том, что управление всеми спущенными на воду шлюпками было затруднено как раз из-за недостатка мужчин-гребцов. Итак, для того чтобы создать у читателя ложное впечатление, он сознательно выбирает для примера одну шлюпку, прекрасно зная, что речь ведёт об исключении, не отражающем ситуацию в целом. Допустимы ли в споре такие приёмы, и разве имеет автор после этого право обвинять современников в дезинформации?
В своём следующем пассаже он пытается всячески очернить капитана Смита — вновь прибегая к любимому методу suggestio falsi [30] . В данном случае ложная предпосылка состоит в том, что общественность, сочувствующая капитану Смиту, якобы тем самым оправдывает его навигационные ошибки. Сегодня никто (не говоря уже о самом Бернарде Шоу) не станет защищать решение капитана пойти на неоправданный риск. Сочувствие вызывает лишь поведение старого моряка, который, допустив единственный ужасный промах, сознательно пожертвовал жизнью, отдал спасательный пояс, до последнего пытался спасти жизни тех, кого невольно подверг опасности, и доплыл с ребёнком до шлюпки, взобраться в которую сам отказался. Таковы факты. Что же касается утверждения мистера Шоу, будто катастрофу сегодня воспевают как триумф британской навигации, то оно доказывает лишь, что громкая фраза для него важнее истины. «О нём пишут, как никогда не писали о Нельсоне», — замечает он. Если мистер Шоу укажет мне хотя бы на одну статью ответственного журналиста, где о капитане Смите писалось бы в тех же тонах, что и когда-то о Нельсоне, я внесу сто фунтов на счёт Фабианского общества.
30
внушение
Следующая инсинуация господина Шоу (тем более злостная, что выражена лаконично) касается офицеров, которые, якобы, не исполнили до конца свой долг. Суть обвинения, судя по всему, состоит в приведённых тут же словах Лоу, обращённых к мистеру Исмэю, который попытался воспрепятствовать спуску шлюпки. Я же считаю, что эпизод, в котором подчиненный столь резко обращается к управляющему директору Линии, чьи действия (как ему кажется) мешают спасению человеческих жизней, являет собой прекрасный пример выполнения офицером своих обязанностей. Шестой офицер погиб вместе с капитаном: полагаю, даже мистер Шоу не мог бы потребовать от него большего. Что касается остальных, то я нигде не читал и не слышал о том, чтобы кто-то из них дал повод для критики. Мистер Шоу, чтобы хоть к чему-то придраться, рассказывает о том, как один из офицеров разрядил револьвер в воздух, отпугивая иммигрантов, намеревавшихся взять шлюпку штурмом. То, что это были иностранцы, подтверждают несколько свидетелей. Неужели мистер Шоу полагает, что такую попытку не следовало пресечь? В таком случае в чём суть его нападок?
Наконец, мистер Шоу пытается очернить прекрасный эпизод с поведением оркестра, утверждая, что тот подчинился приказу, направленному на избежание паники. Даже если и так, разве это в чём-то преуменьшает мудрость приказа или мужество музыкантов? Предотвратить панику как раз и было необходимо; прекрасно, что нашлись люди, которые сумели сделать это именно таким образом.
Что же касается общего обвинения в том, что случай с «Титаником» используется для прославления британского характера, то мы, как нация, утратили бы силу, если бы перестали отдавать дань восхищения проявленным в высших формах мужеству и дисциплине. О каком-либо самолюбовании, однако, тут не может быть и речи: поведение американцев-мужчин (в особенности ненавистных всем миллионеров) также получило наивысшую оценку в прессе и вполне вписалось в общую картину человеческого героизма.
Вызывает сожаление, что человек, несомненно талантливый, использует свой талант для того, чтобы оклеветать и опорочить собственный народ. Не говоря уже о том, что написанное им причинит лишние страдания людям, на чью долю выпало уже и так достаточно горя.
Артур Конан-Дойль
18 мая
Мистер Шоу и сэр А. Конан-Дойль
«Дэйли ньюс»
25 мая 1912 г.
Сэр! Не желая продолжать очевидно бесплодный спор, отвечу лишь на одно обвинение мистера Шоу в мой адрес. Он утверждает, что я обвиняю его во лжи. В действительности же, не опускаясь до столь явного нарушения правил дискуссии, я всего лишь заметил, что в числе его великолепных достоинств явно отсутствует способность к взвешенному сопоставлению фактов. Впрочем, помимо этого он лишён также то ли человечности, то ли такта — одним словом, того качества, которое не позволяет нам беспричинно ранить чувства других людей.
Артур Конан-Дойль
23 мая
Волнения рабочих. Ответ мистеру Уэллсу
«Дэйли мэйл»
20 июня 1912 г.
Милостивый государь!
С большим интересом и некоторым сочувствием я ознакомился с выступлением мистера Уэллса по поводу рабочих волнений. Внимая его призыву ко всем гражданам подумать над этой проблемой самостоятельно, я хотел бы изложить собственные мысли на этот счёт.
Каждый раз, завершая чтение очередного социологического трактата мистера Уэллса, я прихожу в некоторое умственное возбуждение. Его ясность видения и энергичная выразительность оказывают стимулирующее воздействие на интеллект. Тем не менее я постоянно ловлю себя на несогласии с автором; не стал исключением и данный случай. Мистер Уэллс производит впечатление человека, который во время прогулки по саду может, например, заявить: «Мне не нравится это фруктовое дерево. Плодоносит не лучшим образом, не блещет совершенством форм. Давайте-ка его срубим и попробуем вырастить на этом месте другое дерево, получше».