Уровень атаки
Шрифт:
— Я с фабрики, Тамара. Открывайте — жалко дверь портить.
— С какой еще фабрики?
Голос был знакомый — Павел пришел по адресу.
— С той самой. Не ломайте комедию, я не собираюсь причинять вам вред. Мне нужна только информация.
Несколько секунд за дверью было тихо, потом замок дважды провернулся и створка открылась.
— А позвонить никак нельзя было? — Вопрос был вполне резонный, но все же Павел на целую секунду впал в столбняк. Эта дородная самоуверенная женщина была
— К тому же почему я должна вас бояться? — осведомилась бухгалтерша. — Вся документация у меня была в порядке, и если у кого-то появились к вам вопросы, то адресуйте их своему новому бухгалтеру.
— Видите ли… Это совсем не связано… — Павел на ходу попытался выбрать новую линию. Неужели все-таки промах? Но ее голос! — У меня дело иного характера. Пройдемте куда-нибудь, неудобно в коридоре…
— Значит, надолго, — сделала вывод бухгалтерша и, вздохнув, добавила: — Идемте на кухню.
— Скажите, белая «семерка» во дворе ваша? — Павел задал этот вопрос ее спине, осматривая по пути прихожую. Половина обуви на полке была явно не по ноге этой даме, да и курточка на вешалке имела выраженный молодежный фасон.
— Моя, конечно. А что с ней? — оказавшись на кухне, Тамара Фоминична торопливо проследовала к окну и, убедившись, что машина на месте, немного успокоилась.
— С ней — ничего…
Павел, наконец, получил возможность разглядеть хозяйку. Черт возьми, черты лица… Так вот оно в чем дело! И вот она — новая линия!
— Вчера, примерно в половине восьмого вечера, где была ваша дочь?
— Она гуляла где-то с подругами… Нет, постойте! Она как раз брала машину, чтобы отвезти… — Полные руки женщины угрожающе уперлись в бока. — Та-ак! Что она еще натворила? — и, не дожидаясь ответа, бухгалтерша метнулась из кухни: — Тома! Тома, выходи! Я тебе сколько раз говорила!..
Скрипнула комнатная дверь, и с другого конца квартиры донеслось:
— Ну, мама! Я ведь просила! Я же занимаюсь!
— Снимай наушники и выходи! К тебе пришли! Так и знала, что эти твои поездки добром не кончатся!
— Да при чем тут поездки! У меня прослушивание завтра!..
Шум шагов и перебранка постепенно приближались к кухне.
— Ты что, сбила кого-то?! Почему человек пришел?.. Тома, лучше говори сразу!
— Да никого я не сбивала! Какой еще человек?! Ой… Андрей?
Девушка застыла на пороге как вкопанная, но подоспевшая сзади мать буквально внесла несчастную на кухню на своем корпусе.
Павел коротко поклонился.
— Не Андрей, Тамара. Я уверен — ты знаешь, как меня зовут на самом деле.
Та потерянно кивнула.
— Павел…
— Правильно. Позвольте полюбопытствовать, — он перевел взгляд на бухгалтершу, —
— Да. На последнем курсе, горе мое!
— Ну почему же сразу — горе? За вчерашний спектакль можно смело поставить четыре с плюсом. Только вот на последнем курсе, Тамара, уже нужно научиться выбирать — перед кем играть и от кого принимать оплату.
— Да вы что?! — Девушка возмутилась вполне искренне. — Никто нам ничего не платил! Это все Анька! Она сказала, что ей нужно обратить на себя внимание одного человека… То есть — ваше. Ну, мы с Аликом и придумали…
Павел нахмурился. Несуразицы множились на глазах, но при этом, как ни странно, хорошо складывались одна с другой. Дилетантское исполнение завершающего этапа провокации логично связывалось с такой же дилетантской подготовкой к нему… Если только это не двойная комбинация для увода со следа.
— Анна… — произнес он задумчиво. — Когда вы с ней познакомились?
— Около месяца назад.
— Как это произошло?
Возможно, Тома и собиралась ответить, но тут неожиданно пришла в себя бухгалтерша.
— Позвольте, Павел, а вы все-таки откуда? Вы же с фабрики, если я правильно расслышала? Тогда на каком основании вы устраиваете допрос моей дочери?!
Он очень постарался, чтобы улыбка выглядела по-отечески мягкой.
— Это еще не допрос, Тамара Фоминична. Пока вопросы задаю я, у вашей дочери сохраняются шансы с минимальными потерями выпутаться из истории, в которую она угодила исключительно по молодости и глупости. Если же я уйду ни с чем — придут другие, и вот тогда у Томы появятся настоящие проблемы. Уж вы-то должны меня понять…
Последняя фраза, сказанная нарочито доверительным тоном, стерла скептическое выражение с лица Тамары Фоминичны — слишком хорошо она гармонировала с мнением бухгалтерши о не вполне законной деятельности фабрики.
— Тома, ответь человеку, — распорядилась обеспокоенная мать, но теперь взбеленилась дочь:
— Да чего я буду отвечать?! Пусть у Аньки спрашивает — они вчера вместе уехали…
— Анна мертва, — тяжело обронил Павел. Мать и дочь ахнули в унисон. — Она погибла в результате вашей с Аликом «самодеятельности».
— Что? — Тома неуверенно улыбнулась, будто в ожидании конца неудачной шутки, а потом понимание медленно проступило на ее лице выражением страха и отчаяния. — Вы… ее… — голос сорвался, на глаза навернулись слезы.
— Нет, — отрезал Павел. — Не я.
— А кто?
— Пока я не знаю. Но помочь мне это выяснить в твоих интересах, Тома, потому что ты вместе с Аликом тоже под ударом. Кто-то очень постарался замарать меня смертью Анны и теперь, вполне возможно, захочет пройтись по свидетелям.