Ушастыи? призрак

Матуш Татьяна

— Вы сказали, что положение тяжелое и для респираторной поддержки больных не хватает аппаратов ИВЛ. Но почему? Ведь правительство выделило...

Врач дернул щекой, словно прикусил ее случайно и принялся отвечать: спокойно, обстоятельно, с цифрами по городу и области. Его голос был голосом настоящего врача — убаюкивающим и внушающим мысль, что все идет как надо... даже если при этом катится в аутбеки.

Рыжую это не устроило, ей платили не за то, чтобы зрители засыпали у экранов:

— Вы можете гарантировать,

что при новой волне эпидемии все заболевшие вовремя получат медицинскую помощь?

Тот аж крякнул. И прикусил уже две щеки, вполне сознательно.

Мужику можно было посочувствовать. Девчонка дожимала вполне профессионально, используя его же оговорки. Он пытался отмотаться, но всухую. Журналисты никогда не теряют нить разговора. Сколько раз наблюдала, как точно так же загоняла свою очередную жертву сестричка, умело расставляя "вилки"!

— Молодец, девка, — вырвалось у хозяйки.

— А то, — кивнула я.

— Соня лучше. Эта рыжая немножко излишне пряма, нет в ней изящества, — никто не заметил, что в комнате появилась мама. Она стояла, прислонившись к косяку и смотрела на меня с мягкой улыбкой, вытирая руки пестрым кухонным полотенцем.

— Да Соня-то, понятно, лучше всех, — пропела я, — и румяней, и белее... Подожди, выйдет из декрета, еще налюбуешься на нее по ящику.

Врач, меж тем, похоже, узрел за спиной у рыжей Спасителя. Даже рот дернулся:

— А вот и наша дорогая гостья из Швейцарии, госпожа Елена Нери, президент международного благотворительного фонда: "Сердца навстречу". Она приехала, чтобы поддержать нас в эти тяжелые дни... в том числе и материально.

— Вот уж ляпнул, так ляпнул! — восхитилась хозяйка.

Рыжая развернулась со своим микрофоном быстрее любого флюгера.

Камера выхватила женщину без возраста. Ей могло быть и двадцать, и сорок. Тонкое лицо с резковатыми, но очень гармоничными чертами стоило приложить как сертификат к тому хирургу, который ей его сваял.

Очень короткая и очень пушистая стрижка. Дама смотрелась таким очаровательным одуванчиком: тонкая шея, яркий шарфик модного цвета "лосось", разлетевшаяся челка... в аккуратненьких мочках ушей искры немаленьких бриллиантов.

— Надо же, швейцарка, а по-русски чешет почти без акцента, только "р" у нее помягче и "а" похожа на "э", — хозяйка оглянулась, приглашая маму в свидетели. — Эй, Юля! Юлька, ты чего? Кирюша, скорее...

Я бы не успела. Никто бы не успел — настолько стремительно побледневшая мама сползла по косяку.

Призрак даже не прыгнул, а плавно и вроде бы даже не особо торопливо переместился к дверям и, подхватив маму на свой могучий загривок, аккуратно придержал зубами за воротник.

— Ну и что это было? — хмуро спросила я, массируя ей виски.

— Ничего, — она упрямо сжала губы, — просто переволновалась.

—

Ага, — я переглянулась с псом, получила в ответ такой же скептический взгляд. — Верю сразу и навсегда. Лучше скажи, что это за коза, вся физиономия в подтяжках? Чем и куда она тебе не угодила? Вроде правильная миллионерша, благотворительностью занимается.

— Мне просто стало плохо, — мама отвернулась к стене и я с досадой сообразила: интервью окончено. Разговорить ее не могла даже Соня, а уж у той хватка была акульей.

— Елена Нери, — я покатала имя на языке. Ничего не вспоминалось, ни рядом с мамой, ни по отдельности. Никогда в жизни я не видела и не слышала эту женщину.

— Кирюш, — тихонько попросила мама, — Не лезь в это дело, а? Не подходи к ней. Беда будет.

— С тобой? — уцепилась я.

— Со всеми, — непонятно отозвалась мама и тихонько вздохнула. — Не буди лихо, пока оно тихо, а... Пожалуйста. Дай мне слово, прямо сейчас.

Вот ведь! Посмотреть — так фиалка нежная, в чем душа держится. А как прижмет — ощущение, что в медвежий капкан попал.

— Не полезу, — заверила я. И даже пальцы скрещивать не стала. Ведьме врать можно, чуть ли не богами разрешено.

...В небольшом закутке, между сараем и забором, на старой колоде разложила три новеньких, блестящих гвоздя. Удачно, что солнце во второй половине дня тут.

"Был ты гвоздь железный, для многих дел полезный. Станешь — золотой, особый, не простой. — Солнечный луч упал на полированные бока крепежных изделий, самых обычных, не серебряных, из магазина "Петрович". Это я сейчас, своим заговором, делала их необычными. — Пока ты вбит, никто моей семье не повредит".

— Семье? — спросила тетка Оксана, — не дому?

— Так надежнее. Защищать нужно не стены, а людей. Боитесь?

— Была бы дура, если бы не боялась.

— Зря. Это не нойды, это свои. А со своими... всегда можно договориться. А хотите, я вас в род введу, чтобы под защиту попали?

Хозяйка опешила, даже слегка попятилась, ступив в крапиву босыми пятками. Обожглась, выскочила — и все это, не отводя шального взгляда.

— Не шутишь?

— Такими вещами? Никогда бы не посмела.

— Я ведь, — тетка Оксана смутилась, даже глаза прикрыла, — вообще никак с Ней не в родстве. Замуж за местного парня вышла, но не родила ему. Значит, род не принял.

— Значит, проблемы были по медицинской части, — спокойно возразила я, — а больше ничего это не значит. Если род не принимает, то это железно. Все ворота и калитки запираются. И такого предложения вы никогда бы не получили. Мне б и в голову не пришло его сделать — так это работает.

Она еще колебалась, когда я подошла, взяла за руку и, уколов гвоздем свою и ее ладони, быстро соединила: