Ушебти
Шрифт:
– Пока, видимо, нет. А кто входил в эту Эннеаду?
– Главенствующее положение в египетском пантеоне занимал демиург, бог-творец по имени Атум, который потом стал Амоном-Ра. Атум – андрогин.
– Простите?
– Ну то есть он сочетал в себе мужское и женское начало. Это самый первый и самый главный бог, с него начинается акт творения всего сущего, и им же всё заканчивается. Египтяне понимали, что Вселенная конечна в пространстве и во времени, и это надо было как-то объяснять. Разумеется, столь сложные философские построения были не для простолюдинов, про Атума знали, по-видимому,
Атум по верованиям египтян вечно пребывает в некоем первобытном океане, именуемом Нун. Где находится этот океан – неясно, но где-то на краю земли. В этот океан каждый вечер погружается солнечная колесница, и обитающий в нём чудовищный змей Апоп еженощно пытается пожрать Солнце, то есть око бога Гора.
Поскольку Атум содержит как мужское, так и женское начало, самым первым актом творения Вселенной он оплодотворил сам себя, проглотив свою сперму и тем самым создав первую божественную пару: бога воздуха Шу и богиню влаги Тефнут. Эта пара в свою очередь породила бога земли Геба и богиню неба Нут. Шу отделил землю от неба, и так возник знакомый египтянам универсум, который состоит из пяти первоэлементов – огня, воздуха, воды, земли и неба.
Затем пришла очередь младшей четвёрки богов, которые родились от Геба и Нут. Как видите, египтяне ничего не знали о генетике, и кровосмесительные браки, а часто даже открытый инцест, их не смущали. И вот от этого-то союза родились боги, имена которых знал каждый египтянин: Осирис и Исида, Сет и Нефтида.
Но в Египте было много и других почитаемых богов, не входивших в Эннеаду, например, Тот, бог с головой ибиса. В египетских мифах он играл очень важную роль. Тот считался мудрейшим из богов, именно он подарил людям иероглифы.
Вообще в Египте боги часто изображались в виде людей с головами различных животных. У каждого бога были свои тотемные звери, например, у Тота – ибис и четыре павиана, у кого крокодил, у кого корова, у кого сокол, у кого лягушка, в общем, целый зоопарк.
А вообще, о богах Египта я мог бы рассказывать до ночи… Может быть, у вас есть какие-то конкретные вопросы? – внезапно прервал себя Райзман.
– Вы говорили, что Атумом всё начинается и всё заканчивается. Что это значит?
Учёный насторожился.
– А-а-а, вот вы о чём… Что-то такое я в ваших вопросах ощущал. Вот оно, значит, как… Что ж, я отвечу. Видите ли, жрецы высших ступеней посвящения представляли бытие весьма сложным образом. Какое бы сравнение использовать? Ну вот, хотя бы… Представьте себе жемчужное ожерелье. Каждая жемчужина – это история человечества от рождения до гибели, но всего лишь день для Атума. Он перебирает жемчужину за жемчужиной, но, вместе с тем, проживает срок, отведённый её обитателям, вместе с ними.
– То есть, когда наступает, условно говоря, конец света, боги гибнут, и Атум вместе с ними?
– Не совсем так. Боги – да, боги гибнут, а Атум как бы развоплощается, он сливается с предвечным океаном Нун до нового акта творения. Исчезает всё – воздух, небо, твердь, люди, боги – остаётся только океан… Правда, остаются
Генерал усмехнулся:
– Не любите коммунистов?
– А сумасшедшим можно!
– Коммунистов нет у власти уже четверть века, вы здесь гораздо меньше, не стоит изображать узника Петропавловки.
– Давайте я вам расскажу анекдот, по-моему, он кстати, – сказал Райзман. – У старого еврея спросили, как он относится к Советской власти? А тот отвечает: «Как к моей жене: немножко люблю, немножко боюсь и немножко хочу другую!»
Генерал сухо улыбнулся и сказал:
– Лучше вернёмся к египетским богам. Как вы думаете, для Атума вот этот акт развоплощения, гибель тварного мира является ну… нежелательным?
– Об этом можно только гадать… – задумчиво ответил Райзман. – Боги ведь тоже стареют и теряют силу. Не случайно в мифах столько внимания уделяется передаче божественной власти от отца к сыну. Египтяне понимали, что всё нуждается в обновлении, и этот всеобщий закон должен распространяться и на богов. Египетские мифы дошли до нас в основном в переложении древнегреческих авторов, а у них была совсем иная жизненная философия. Естественно, она наложила отпечаток на пересказ. То, что мы смогли прочитать на папирусах – это ведь крохи… «Книга Мёртвых», «Книга Пирамид»…
– Хорошо, а если предположить, что Атум попытается найти какие-то дыры во времени, чтобы избежать развоплощения, а?
– Знаете, генерал, меня содержат в двухместной палате, но я там один. Я выбрал себе кровать пожёстче, но если хотите, уступлю её вам.
– Не понял вашей шутки, Яков Исаевич…
– Какая к дьяволу шутка?! Да ведь именно из-за этой идеи меня и упекли вот сюда, в это препаскуднейшее заведение! – крикнул Райзман, зло ткнув пальцем в корпус лечебницы. – А теперь к ней пришли вы, и, видимо, не на пустом месте. Берегитесь, генерал! У этих помощников смерти длинные и цепкие лапы!
– Наши руки, пожалуй, подлиннее, – нехорошо усмехнулся Александр Васильевич.
– Ох, надеюсь… Да не молчите вы… Надо быть дураком, чтобы не понимать: если генерал с Лубянки находит в психушке всеми забытого египтолога и интересуется богами, которые сто лет никому не были нужны, значит, в мире что-то произошло. Ну, угадал?!
– Угадали… В Каирском музее древностей открылся портал…
– Куда?!
– Похоже, в Древний Египет.
Внезапно Райзман с неожиданной силой схватил директора ФСБ за лацканы пальто, повернул к себе и рухнул на колени:
– Генерал, умоляю! Дайте мне войти в портал!
– Вы с ума сошли! – автоматически ляпнул тот и тут же устыдился того, как нелепо и пошло прозвучала эта фраза в психиатрической лечебнице.
– Совершенно верно! Сошёл! Я потерянный член общества! Ну сколько мне осталось ещё здесь гнить? Пять лет? Десять? А зачем? Я хочу увидеть своими глазами то, о чём мечтал всю жизнь! Вам этого не понять!
– Но оттуда, возможно, нет возврата…
– Плевать!!!
– Портал только обозначен, он ещё не действует…