Ушелец
Шрифт:
Стиснуть зубы и собрать в ладони все призрачные нити, по которым он следовал через лабиринт минувших дней.
Раскин увидел приборную консоль глазами пилота. Нет, он не мог управлять действиями Скарлетт, но уже был в ее голове. Для начала — неплохо.
— Скарлетт! — позвал он, надрывая бесполезные голосовые связки.
Челнок приближался к освещенной белыми и синими навигационными огнями громаде. Скарлетт бесстрастно глядела на нее сквозь узкий иллюминатор. Всеобщность возвращала их не на станцию. На экране радара мигал зеленый (значит, «свой») широкий клин.
Сейчас он дремал на геостационарной орбите над местом предполагаемой высадки — укрывшимся под покровом вечной ночи Кратером.
Скарлетт беспрекословно подчинялась Всеобщности. Поэтому система совершала «откат», не проявляя беспокойства. На попытки Раскина она глядела как на трепыхание угодившего в капкан зверя. Без злобы, но и без сострадания.
«Чего ты пытаешься добиться, Ушелец?» — принял он снисходительную мысль.
— Мне нужно попасть на Забвение.
«Разве что пешком. Наша миссия закончена».
— Скарлетт, я найду способ освободить от Всеобщности нас всех. Всех! Помоги мне сейчас!
«Нет, Ушелец. Конечно, жаль, что наши планы придется отсрочить до тех пор, пока не будет выведено новое поколение автономных мутантов с функцией форсированного метаболизма. Ты же послужишь Всеобщности на других планетах. Забвение теперь навсегда закрыто для тебя. Успокойся и не пропусти момент вхождения в систему в качестве полноценного элемента. Я поздравляю тебя со вторым рождением».
Скарлетт активировала тормозные двигатели. Вокруг носа шаттла вспыхнул венец из призрачного голубоватого света.
— Скарлетт! Скарлетт… я каждую секунду ощущаю твою ненависть. Ты не упустила удобный момент и ударила в спину. Стерва!
«Всеобщность не знает, что такое ненависть».
— Но с ней хорошо знакома ты! — выкрикнул Раскин, и его дыхание расползлось туманным пятном на внутренней поверхности шлема. — Это из-за меня погиб Картер! Я убил его! Ты слышишь меня, сука? Я убил его!
«Ушелец…»
— Вы следили за моими действиями с мостика «Микадо». Вы видели, что я тянул время и заваливал задание. Единственный человек, способный выжить на Забвении, — как же так? — на ваших глазах он бессмысленно прожигал время!
И Раскин понял, что ему удалось подвинуть один из пластов. На экране коммуникатора появились слова. Он читал их глазами Скарлетт, понимая, что это сообщение пришло не из эфира, а из памяти бывшей валькирии.
«Или, быть может, у него — ранний маразм? Или он — сам по себе идиот? Помнишь, как ты пыталась вытрясти ответы из Шнайдера? Помнишь, что требовала отменить высадку Картера и умоляла Козловского включить лазеры и утопить проклятый разбитый „скаут“ вместе со мной, бестолково бродящим у его борта, в расплавленном камне?»
— Убей меня! Брось на Забвении! Твое существование внутри Всеобщности не имеет смысла! Будущее не имеет смысла! Я лишил тебя будущего!
Теперь он мог прикоснуться к клавишам коммуникатора. За каждой из них
Раскин раскручивал Скарлетт, связанную пуповиной с Всеобщностью, вокруг себя, словно метатель ядра — снаряд. Словно атомное ядро — электрон. Электрон перескакивал с одного энергетического уровня на следующий, более удаленный…
Всеобщность зарегистрировала внутри системы появление нового свободного радикала.
«Ну и ублюдок ты, Ушелец!» — простонала Скарлетт. Разреженная ткань Всеобщности, соединяющая два независимых кластера, нехотя передавала их мысли друг другу.
«Ты думаешь, что победил? — бывшая валькирия усмехнулась. — Быть может. Но это не имеет никакого значения. Полет закончен; от „Гордости“ нам не уйти».
Приборная панель вспыхнула тревожными огнями. Шаттл приблизился к крейсеру настолько, что невооруженным глазом, глядя через иллюминатор, Скарлетт могла прочесть название бронированной громады.
Раскин уловил, как Всеобщность обратилась к пилоту. Потребовала следовать к такому-то шлюзу; при неподчинении грозила, что «Гордость» откроет огонь.
— Скарлетт, у нас есть какое-нибудь оружие? — спросил Раскин.
«Только грубые слова. Ты что — совсем больной? Кто на посадочном шаттле идет против крейсера?»
— Мы что-нибудь можем с этим сделать?
«Опомнился! Пророк-спаситель! Слышишь сигнал? Это сработал нейтринный датчик. На нас наведены два десятка готовых к бою лазерных турелей! И что, по-твоему, с этим можно сделать?..»
Раскин жадно всматривался в пространство глазами своего пилота. На корпусе «Гордости» проявлялось все больше и больше деталей, уже можно было различить не только каждую орудийную башню, мачту или антенну, но даже стыки бронированных плит. Крейсер закрыл собой звезды, надвигаясь залитой светом навигационных огней металлической стеной.
Должен же быть какой-то выход, должен!
— Попытаться оторваться… — начал было он.
«Шаттл превратится в газ до того как завершит разворот, — отсекла Скарлетт. Предложила: — Перед входом в шлюз мы попадем в слепую зону радаров наведения. Как только откроется заслонка, можно активировать маршевые двигатели и протаранить внутренность этой посудины».
Раскин поджал губы. Похоже, все-таки дело — табак!
«Если размышлять рационально, то тебя нельзя винить в гибели Картера, — сказала зачем-то Скарлетт. — И я благодарна тебе: я смогу погибнуть по собственной воле — человеком, а не „зомбаком“ Треугольника. Я не испытываю к тебе ненависти; виновный в том, что произошло на Забвении, был осужден Трибуналом».