Условия диктуем мы
Шрифт:
Глава 17
Гасан Гасанов, руководитель лагеря подготовки боевиков в Цнорисцхали, положил трубку и закрыл крышку аппарата связи. Звонок из Дагтари от Рахматуллы Закаева нисколько его не обрадовал. Приказ немедленно привести всех бойцов в Дагестан не удивил, как не удивили и практически не спланированные теракты с использованием шахидок в Буйнакске. Он знал, что именно задумал Закаев. Удивила Гасана срочность, с которой все это требовалось сделать. По плану, который они придумывали с Рахматуллой, в Дагестан его люди должны были пробираться мелкими партиями, человек по десять, чтобы не привлекать к себе внимания. К тому же Гасанов планировал провести свою акцию, о которой Закаев ничего не знал. Ее он придумал «в соавторстве» с офицером грузинской спецслужбы. Реализация этого «проекта» должна была еще больше обострить отношения между Грузией и Россией.
При этом оба они преследовали свои, сугубо меркантильные цели. Гасан хотел сорвать большой куш и удрать на Запад, а офицер жаждал получить повышение. Кроме того, у Гасана появлялась реальная возможность надавить на правительство республики, в частности, на некоторых влиятельных оппозиционеров в парламенте, которые отказывались увеличивать финансирование армии и спецслужб, но самое главное, были против размещения систем ПРО на территории Грузии. Доказывать наличие российской военной угрозы становилось все труднее не только среди жителей, но уже и в правительстве, особенно после событий в Осетии. Срочно требовалось совершить нечто такое, что напугало бы всех несогласных и сомневающихся, заставив их быть покладистее и сговорчивее. Долго гадать, что нужно для этого сделать, не пришлось. Предполагаемые неизбежные людские жертвы никого не пугали. Напротив, они были желательны и необходимы.
В течение нескольких недель Гасан активно готовился к этой жестокой акции. Ему, бывшему офицеру Советской армии, участнику двух чеченских войн, руководителю оперативного отдела в штабе крупного бандформирования, это не составило большого труда. И вот, когда все было готово, назначен день, выбрана удобная позиция, подобраны надежные исполнители и даже получен аванс, – последовал строгий приказ от Рахматуллы…
Задумчиво барабаня пальцами по полировке стола, Гасан анализировал сложившуюся ситуацию. Ослушаться Закаева, а уж тем более обмануть его, было невозможно. У того везде были свои люди – шпионы, доносчики, стукачи. Гасанов ни на миг не сомневался, что и он находится под тройным, а то и пятерным «колпаком» Рахматуллы. Стоило ему только подумать о чем-то подобном, как Закаев узнал бы об этом через день. А может, и раньше. И все же выход был!
– Дневальный! – громко крикнул Гасан.
Дверь немедленно открылась, на пороге, вытянувшись, застыл боевик в камуфляжной форме, с зеленой повязкой на голове. Редкая бороденка, растущая кустиками, смотрелась на его молодом лице нелепо и даже смешно.
– Позови ко мне Ушанги, – приказал Гасан.
Ушанги Бакурадзе был его главным помощником. Гасанов подобрал его год назад на вокзале в Цнорисцхали. Оборванный парень, с исхудавшим, основательно заросшим буроватой щетиной лицом, потерянно и бесцельно бродил по перрону, периодически пытаясь попасть в станционный буфет, откуда его неизменно выпроваживал охранник.
По характерным движениям, особому повороту головы, тому, как он пытался сопротивляться охраннику буфета, Гасан догадался, что этот человек служил в армейской разведке. Татуировка летучей мыши на левом плече бродяги только подтверждала догадку Гасана. Упускать шанс завербовать к себе на службу человека, прошедшего спецподготовку, было бы грешно, решил тогда он, нисколько не сомневаясь в том, что у него это получится без особых трудностей. Так все и вышло.
– Проходи, Ушанги, садись, – пригласил Гасанов, когда Бакурадзе вошел в кабинет. – Разговор у нас с тобой серьезный будет.
Несмотря на то что Ушанги за весь год ни разу не дал повода усомниться в своей преданности, Гасан доверял ему с оглядкой. Он прекрасно понимал, что Бакурадзе не мальчишка, которому легко запудрить голову всякими бреднями о «горском патриотизме», «правильной вере», «чистоте ислама». Ушанги попал в его банду случайно, от жизненной безысходности, служил за деньги, воевал по необходимости. «Повязанный» кровью «федералов», он, разумеется, не побежит сдаваться властям, но выстрелить в спину вполне может. Именно поэтому Гасан предпочитал держать Ушанги возле себя, чтобы он всегда был на виду, под его постоянным контролем. Но теперь обстоятельства несколько изменились. Доверить важное дело, задуманное с офицером грузинской спецслужбы, он мог только опытному в военных вопросах человеку. Бакурадзе был как раз таким. К тому же, в той или иной степени, он знал, что предстоит делать.
Гасан прошелся по кабинету, который когда-то принадлежал командиру полка мотострелков, и, остановившись напротив Бакурадзе, посмотрел на него в упор.
– Меня, вместе со всем Центром, вызывает к себе в дагестанский Дагтари имам Рахматулла, – отрывисто проговорил он. – Срочно вызывает! Он что-то там затевает…
Ушанги понимающе кивнул головой, но промолчал.
– Как ты понимаешь, не прийти к нему я не могу, – продолжал Гасанов, – но здесь у меня остаются кое-какие дела, которые необходимо доделать. Поможешь мне в этом?
– Что надо делать? – коротко спросил Бакурадзе.
Гасанов несколько минут придирчиво смотрел на собеседника, прикидывая, стоит ли ему доверять. С одной стороны, другого выхода у него не было – не прийти вместе со всеми в Дагтари Гасанов не мог. Рахматулла тут же заподозрит неладное, и предугадать его реакцию трудно. С другой стороны, не выполнить задуманное тоже нельзя. Офицер спецслужбы в их последнюю встречу дал четко понять, что дальнейшее пребывание Гасана на территории Грузии целиком и полностью зависит от того, насколько успешно будет реализован их совместный план. Гасанов и сам был заинтересован в том, чтобы все закончилось успешно. Той суммы в свободно конвертируемой валюте, которую он планировал за это получить, должно было хватить не только для того, чтобы выйти из дела, но и хорошо устроиться за границей.
– В Грузии, которая нас приютила, кое-кто считает, – медленно выговаривая каждое слово, начал объяснять Гасан, – что необходим реванш за поражение под Цхинвали. Сделать это военными методами невозможно; значит, остается только политический путь.
– Я человек военный, следовательно, плохой дипломат, – проговорил Бакурадзе. – К тому же ничего в политике не понимаю.
– Погоди, – поднял руку Гасан, призывая к вниманию. – Иногда для того, чтобы победили дипломаты, вынуждены вмешиваться военные. Сейчас именно такой случай. Подбери себе двух-трех надежных бойцов. Сегодня же, так, чтобы вас никто не видел, выйдете из лагеря к высоте восемьсот сорок шесть, это на российской стороне. На ней стоит башня Вахтанга, где вы устроите свою «дневку». Вечером на связь с тобой выйдет человек, который скажет, что «птичка вылетела из клетки». Это означает, что самолет вылетел из аэропорта Тбилиси. Ты ему ответишь, что готов поймать птичку. Этот человек будет руководить всеми остальными вашими действиями по рации. Твоя задача – сбить этот самолет и, возможно, еще один. После этого уходите в Дагестан. Мы будем ждать вас в Тиндидаге, у Абддуллы. Все понял?
– Когда надо приступать? – поднимаясь со стула, спросил Бакурадзе.
– Немедленно! – жестко ответил Гасан. – ПЗРК и радиопередатчик получишь у Рамазана, он в курсе. И еще: если встретишь у башни каких-то посторонних людей, постарайся сделать так, чтобы они никому и ничего не рассказали. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Ушанги поклонился, как того требовал устав, но без особого почтения и подобострастия. Когда он вышел из кабинета, Гасан открыл крышку прибора спутниковой связи и набрал номер: