Успех (сборник)
Шрифт:
— Ну да, они так всегда говорят. А я так думаю, брехня всё это. Кризис — он потому и кризис, что экономике не нужно столько людей. Ну так заморозьте лишних, и все дела. Нет же, издеваются. Биочипы эти поганые в нас всадили, сволочи. Что там полагается за нелегальную заморозку?
— Лишение основных прав… в том числе на стандартный пакет социальных услуг и на оплату труда, — ответил Оскар, сделав вид, что думает. — В общем, ничего хорошего.
— Да уж чего тут хорошего. Это, значит, сразу в поселенцы… Лучше уж челночить. За это, по крайней мере, платят.
— А сколько тебе платят? — осторожно спросил Кралевский.
— Да как тебе сказать, — смутился пилот. —
— Двести двадцать за всё минус налоги, — с трудом вспомнил Оскар. На самом деле заработок его не интересовал, но демонстрировать это было бы глупо и опасно.
— Да, парень, негусто, — с явным облегчением сказал пилот. — А это правда, что тебя потом выкинут на какой-нибудь планетке… там, на периферии?
— У нас тут тоже всё-таки не Земля, — пожал плечами Кралевский, — и не А-статус.
— На наш век хватит, — отмахнулся собеседник, — а там поглядим. Может, и выберемся как-нибудь, а? Всегда ведь выбирались. И на этот раз как-нибудь… Да тебе-то теперь, небось, пофиг? Ты ведь купил билет в один конец. Слушай, а зачем тебе это надо, а?
Оскар выдержал приличествующую паузу.
— Деньги в руках подержать, — наконец, сказал он.
Пилот самодовольно улыбнулся, подумав о том, что во Вселенной полным-полно людей, которым живётся хуже, чем ему.
Корабль был типичным грузовиком: старым, потрёпанным, с въевшимся запашком жжёного пластика и человеческого пота, погнутыми переборками и слепо моргающими лампочками в служебных коридорах. Экономили даже на гравитации: на корабле поддерживалась половинная сила тяжести, иногда опускавшаяся до трети от нормы. Из системы органической очистки несло мочой, прелью и дрожжевым суслом.
Обязанности Кралевского были относительно просты: следить за показаниями приборов, да время от времени нажимать на кнопку сброса остатков. Система была рассчитана на переработку выделений множества людей — до трёх тысяч человек единовременно. Ровно столько переселенцев предполагалось разморозить в первой партии. Однако, во время полёта вся эта мощь пропадала впустую — продукты переработки были просто-напросто никому не нужны. Запасов нормальной человеческой еды на борту хватало для удовлетворения нужд экипажа, с чистой водой и воздухом тоже не было особых проблем. А основной груз корабля вообще ни в чём не нуждался.
В молодости Оскар искренне не понимал, каким образом заготовительные конторы вербуют переселенцев. Ну что такого можно посулить человеку, чтобы он согласился навсегда покинуть свою планету — плохонькую, но обжитую, — чтобы провести оставшуюся часть жизни в сырых джунглях, на серных болотах, или среди льдов какой-нибудь новооткрытой звёздной системы?
Впоследствии он это выяснил. В системах с индексами E и F (по неофициальной терминологии — «неудачных» и «провалившихся») условия жизни были такими, что от желающих навсегда покинуть родину не было отбоя. В свою очередь, тоталитарные и фундаменталистские режимы охотно торговали людьми: зачастую это был их единственный предмет экспорта. Некоторые продавали себя в заготовительные конторы из-за нищеты и безысходности. Прочие попадали в ряды переселенцев в результате лишения прав и изгнания: это было самым распространённым наказанием за преступления средней тяжести в большинстве обитаемых миров.
Обычно замороженные тела будущих покорителей иных миров (в просторечии — «брёвна») складировались на орбите, откуда их по мере надобности забирали бревновозы.
Всего в грузовых отсеках корабля находилось около двадцати тысяч человеческих туш. Большая часть груза была приобретена в системе D2CFF: местный султанат охотно и по разумной цене сбывал своих подданных переселенческим организациям. Были ещё контейнеры с двух планет E98IIVP. Эти пограничные миры имели довольно скверную славу, зато тамошние уроженцы ценились за неприхотливость. В основном это были молодые здоровые мужчины и женщины с хорошим генотипом. Отдельно лежало десять тонн породистых самок с C7IQR: эти предназначались для нужд будущей элиты переселенческого мира. Остальные были преступниками и неудачниками из самых разных уголков Галактики.
Туши хранились на складе в состоянии сверхглубокой заморозки и дополнительной нагрузки для биологических систем замкнутого цикла не создавали.
Сложнее было с экипажем. Как относятся к говнокрутам профессиональные космонавты, Кралевский понял довольно быстро — как только попытался протянуть руку помощнику капитана. Тот посмотрел на Оскара с недоумением, а потом сильно и больно ткнул его щепотью под ложечку.
— Убери клешню. И запомни: в следующий раз получишь по морде. Не вздумай лезть со своей хваталкой к нормальным людям. Она у тебя считай что в говне. Мы этого не любим. У нас чистый корабль. Понял? — помощник шлёпнул Оскара по небритой щеке и демонстративно вытер руку о штатину.
В каюте механиков Кралевский тоже не засиделся: его просто выкинули из помещения.
В конце концов, он пошёл к уборщику, командующему роботами-мусорщиками, рассчитывая на то, что он такой же пария, как и говнокрут. Уборщик тоже не подал ему руки, зато выпил его водку (бутылку Оскар купил в космопорту, потратив на это половину аванса). В качестве ответного жеста он прогулялся с говнокрутом вдоль технического коридора.
— Ты, парень, знал, куда пёрся, — рассуждал уборщик, — а не знал, так я тебе объясню. Тут так: есть белая кость, это капитан и помощники. Ты их вообще не увидишь. Есть нормальные ребята, они тебя трогать не будут, если ты им на глаза не попадаешься. А есть уроды, они тебя специально доставать будут всякими штуками. Ну тут ничего не сделаешь, они тут свои, — уборщик помрачнел, и Кралевский понял, что у того свой богатый опыт общения с уродами.
— Ну да как-нибудь перетопчешься. Главное, не суйся к экипажу, не попадайся на глаза уродам, и работай побольше, — завершил тот свои наставления, после чего поинтересовался, нет ли у Оскара ещё водки. Получив отрицательный ответ, он быстренько попрощался и скрылся в своей конуре.
Кралевский с горечью осознал, что рассчитывать на солидарность париев тоже не приходится.
Некое подобие симпатии к нему проявил только второй помощник механика, красивый голубоглазый парень по имени Стефан Жиро. Тот даже пригласил Кралевского к себе в каюту на чашечку кофе. Оскар, однако, был знаком с этой породой мужчин — да и сам поммех не особенно скрывал свой специальный интерес.
— Ну, тогда сам думай, — пожал плечами Стефан, когда Кралевский объяснил ему, что оральный и анальный секс с мужчиной не входит в круг его увлечений. — Так бы я тебя прикрыл в случае чего, а теперь, уж извини, не буду. Считай, попку свою ты сберёг. Только вот как бы не пришлось тебе потом покушать говна из чужой попки.
С говном Кралевскому пришлось познакомиться раньше, чем он думал. Когда он после первого трудового дня вернулся в свою каюту, на голову ему упал пластиковый мешок. От удара мешок лопнул, и Оскар оказался в центре зловонной лужи испражнений. Жирная колбаска человеческого кала запуталась у него в волосах.