Успеть к полуночи

Лайл Гэвин

Вслед за Харви я поднялся по лестнице на второй этаж. Наверху мы повстречали Маганхарда. Харви торопливо прошмыгнул мимо, сделав вид, что не заметил его. Маганхард окинул его суровым взглядом, в котором тотчас же засквозило подозрение. Затем он повернулся ко мне и вроде бы собрался что-то сказать - но я тоже поспешно прошел мимо.

Очутившись в своей спальне, Харви рывком сдернул с кровати шелковое покрывало и бросился на постель лицом вниз. Немного погодя он перевернулся на спину, причем с заметным усилием.

– Наверное, я устал.
– В голосе его прозвучало легкое удивление.

За моей спиной в комнату вошла мисс Джармен с бутылкой виски "Королева Анна" и стаканом. Я взял у нее бутылку; судя по весу, Харви изрядно над ней потрудился.

– И что вы собираетесь делать?
– поинтересовалась она.

– Подготовить его к завтрашнему дню.
– Я плеснул немного виски в стакан.

– С помощью этого?

– Обычно он делает это именно так.
– Я передал ему стакан. Она внимательно посмотрела на Харви, затем на меня.

– А ведь вам, по сути, наплевать, не так ли?

– Кому вы звонили?

Она бросила на меня испепеляющий взгляд.

– Возможно, когда-нибудь вы это узнаете.
– И вышла, со стуком захлопнув за собой дверь. Харви приподнял свой стакан и отхлебнул.

– Вы серьезно считаете, что она нас закладывает?

– Кто-то нас определенно закладывает.

– Все-таки надеюсь, что не она, - задумчиво заметил Харви..
– Она такая милая девочка.

– Ваша симпатия взаимна. Она горит желанием вас вылечить.

– Я заметил.
– Он снова отхлебнул.
– А вам и впрямь наплевать?
– Он смотрел на меня со своей неизменной легкой циничной ухмылкой.

– Мое дело - сторона. После завтрашнего дня мы с вами больше не встретимся. Да вы и сами это знаете.

– Знаю.
– Он осушил стакан.

Я протянул за ним руку:

– Еще?

Лежа на подушке, Харви пожал плечами.

– Да, пожалуй.

Я вновь вернулся к бутылке, стоявшей на журнальном столике:

– А если я буду пай-мальчиком, то получу .назад свою пушку?
– спросил Харви.

– Ах да, простите, я и забыл.
– Честно говоря, я просто надеялся, что он сам мне напомнит. Вытащив из кармана его маленький револьвер, я раскрыл барабан и извлек оттуда стреляную гильзу.
– Еще патроны есть?

– В пиджаке - целый карман. Пиджак висел на стуле. Я повернулся к Харви спиной и принялся рыться в обоих боковых карманах. Одной рукой я извлек патрон, а другой - пузырек со снотворными таблетками, который очень надеялся найти. Патрон я вставил в барабан, закрыл его и бросил револьвер в изножие кровати.

К тому времени, когда он потянулся за револьвером, еще раз все проверил, как я и предполагал, - так поступит любой профессиональный стрелок, после того как его оружие побывало в чужих руках, - на дне его стакана уже лежали три таблетки. Я понятия не имел, что это за таблетки и в каких дозах их следует принимать; в то же время мне было доподлинно известно, что смешивать два таких депрессанта, как алкоголь и барбитураты, - затея не слишком удачная. Однако риск был все же меньшим, нежели тот, с которым ему пришлось бы столкнуться завтра, прикончи он за ночь эту бутылку.

Я плеснул на таблетки сверху виски, выждал несколько мгновений, чтобы они растворились, а сам в это время делал вид, что ищу для себя стакан возле умывальника. Легкая мутность будет незаметна сквозь грани стакана, а вкуса он теперь наверняка уже не чувствует.

Я налил выпить и себе, а ему отдал его стакан.
– - Чуткий вы, однако же, ублюдок, - медленно изрек Харви.
– А может, вы просто обыкновенный ублюдок. Проявляя к кому-нибудь чуткость и понимание, вы оказываете ему медвежью услугу.
– Он с трудом повернул голову и поднял на меня глаза. Итак, вы - профессор, а я... вот он я, перед вами на кушетке. Желаете, чтобы я рассказал вам свои сны?

Я присел на стул, на спинке которого висел его пиджак.

– А я смог бы выдержать подобное испытание?

– Возможно. Веселого в них мало, но к ним как-то привыкаешь.

– А к своему самочувствию по утрам вы тоже привыкли?

– Нет. Но не вечно же помнишь, как было хреново. Однако же, знай вы, что завтрашний день будет столь же значительным, как сегодняшний, вы ведь не стали бы... напиваться, правда?

– Слишком вы все упрощаете, - возразил я.
– Вам нравится думать, что своим мировоззрением вы в корне отличаетесь от всех остальных. Ничего подобного. Вы просто пьете больше - вот и все.

К тому моменту пузырек с таблетками уже снова находился в кармане его пиджака.

Харви улыбнулся.

– Чудесное промывание мозгов, профессор. Но знаете, что самое поганое? То, что перестаешь ощущать вкус спиртного. Вот и все. Просто не чувствуешь вкуса.
– Он снова отхлебнул виски, затем поднял стакан к свету и стал пристально его разглядывать.
– Помню, как-то раз отправился я в одно местечко в Париже, где умеют готовить настоящий мартини. Туда лучше закатиться где-нибудь около полудня, пока еще не нахлынут посетители, чтоб им хватило времени как следует его приготовить. Им .это по душе - приятно, когда приходит парень, знающий толк в напитках, вот они и стараются для него. Смешивают тщательно, неторопливо, а потом ты таким же манером его выпиваешь. И это им тоже нравится. Их даже не заботит, собираешься ли ты заказать еще один. Им просто приятно хотя бы иногда приветить клиента, который подрядит их на настоящую работу и потом оценит их труд по достоинству. До чего же грустные люди, эти бармены.

Харви залпом допил виски и вновь уставился в потолок. Говорил он медленно и тихо, да и обращался не ко мне и скорее всего не к самому себе, а к двери, которая захлопнулась перед .ним давным-давно.

– И коктейль должен быть достаточно холодным, чтобы бокал запотел, тихо продолжал он.
– Не ледяной, нет; чему угодно можно придать приятный вкус, если как следует заморозить. Вот вам секрет управления Америкой, если интересуетесь, Кейн. И никаких там дурацких маслин, никакого лука - просто легкий аромат лета.
– Он шевельнул головой на подушке.
– Тысячу лет не пил мартини. Просто не чувствуешь вкуса. Теперь... теперь единственное, о чем думаешь, - это о следующей порции. Черт, до чего же я устал.