Успокой моё сердце
Шрифт:
Марлена до неузнаваемости изменилась.
– Садитесь, - женщина тщетно пытается сохранить на лице безмятежность, - хотите чаю?
– Нет, спасибо, - для чаепития время явно неподходящее, это точно.
Повисшую паузу разбавить некому. Она сильнее Марлены и меня вместе взятых. И только заметив часы, неустанно передвигающие свои стрелки, вспоминаю о времени. Меня ждет Джерри и кухарка скоро вернется. Следует поторопиться с разговором.
– Мне сказали, вам не здоровилось?
– негромко начинаю я, обеспокоенно
– Ничего страшного, не волнуйтесь, - Марлена опускает взгляд, полностью сосредотачиваясь на своем занятии.
– Расскажите мне, что случилось, - перехожу к отрытой просьбе, понимая, что хождением вокруг да около ничего не добьешься.
– Апрель… весна пришла… - она странно, почти безумно усмехается, а пальцы разрывают салфетку, дрогнув в самый неподходящий момент.
– Что с вами случилось?
– формулирую вопрос конкретнее, передвигая свой стул ближе к домоправительнице.
– Я вижу, произошло что-то плохое. Что?
– Это не важно.
– Важно. Марлена, я попытаюсь помочь, если вы расскажете.
– Не поможете.
Её односложные, в крайней степени пропитанные безнадежностью ответы вводят в ступор. Становится по-настоящему страшно и горько.
– Почему вы так уверены?
– не отступаю. Не хочу отступать. Эта женщина стала первой, кто помог мне. И я не останусь в долгу.
– Вы… - Марлена сглатывает, низко опуская голову. Её пальцы впиваются друг в друга, скрепляясь в прочнейший замок. Разъединить их не выйдет.
– Вы… вы любите Джерома, Изабелла?
– Да. Да, люблю, - поспешно соглашаюсь, обрадованная пусть пока и слабо, но установленным контактом. Тема, конечно, отдаленная, но уже хоть что-то.
– Сильно любите?
– синие глаза скрываются за слезной пеленой, когда их обладательница смотрит на меня.
– Очень сильно, - не понимаю, к чему эти вопросы, но если ей так проще, я отвечу.
– Как сына, - это звучит как утверждение.
Медлю полсекунды. Не знаю, как любят своих детей. У меня никогда их не было. Мне кажется, я люблю Джерри больше. Наверное, даже больше, чем любили меня… Но точного ответа, по-моему, никто не знает.
– Да, - киваю, находя это слово наиболее подходящим.
– И если он… - Марлена шумно сглатывает, - если сделает вещь глупую…чудовищную, - она зажмуривается, - вы ведь от него не отвернетесь?
Мой ответ ей известен.
Молчаливо соглашаясь с ним, женщина поджимает губы.
– И я не отвернусь…
– Ваши дети сделали что-то плохое?
– подвожу итог всему сказанному, сочувствующе глядя на домоправительницу.
Дети. У неё есть дети. Ну конечно же, она должна быть матерью! Мама из неё наверняка замечательная.
– Да, - домоправительница вздрагивает, - ужасное… просто ужасное…
Терпеливо жду продолжения, осторожно
– В прошлую субботу мистер Каллен не… не вернулся… из-за… из-за моей… моей дочери, - прерываясь от недостатка воздуха и лихорадочно вдыхая его, дает объяснение Марлена.
Понимаю все слишком быстро. Чересчур быстро, чтобы успеть свыкнуться с подобными словами.
Суббота. Эдвард. Небоскреб.
Логическая цепочка выстраивается за мгновение. События освещаются с самого начала – с приезда Джаспера - до того момента, как Флинн сообщает неутешительный прогноз… от того момента, как Эдвард изгибается на кровати, умоляя меня спасти Джерома, до того, как возвращается в особняк спустя два дня и поднимается с кровати, дабы обнять мальчика. Запах, приглушенный свет его обители в квартире, слезы и кошмары, смертельная бледность и тихое, почти неслышное дыхание. Погасшие малахиты и черты, исказившиеся от боли. Все, что было. Как в страшном сне, который не хочется вспоминать.
Ужас пробивается под кожу, заставляя задрожать, словно от холода. Все слова кончаются, а дыхание перехватывает.
Эдвард сказал, что знает, кто отравитель. И знает, как расправиться с ним…
Вот и разгадка. Вот и ответ.
Господи…
– Марлена, - бормочу, прочищая горло и пытаясь сделать голос слышным, - Марлена, мне очень жаль… - не знаю, что говорить. Что нужно, что принято говорить. Без лишних разъяснений понятно, к чему Каллен приговорил свою неудавшуюся убийцу. И, похоже на то, что пока свой план в жизнь не претворил. Правда, это лишь вопрос времени… и недолгий.
– Изабелла, я знаю, что это непростительно и… и недопустимо, но… но я готова сделать все, что угодно… я готова… если Марта уедет, я не позволю ей… не позволю даже приблизиться к Америке. Она исчезнет… навсегда исчезнет… пусть даже от меня… только… только живет, - домоправительница больше не сдерживается, сжав ладони в кулаки, плачет, содрогаясь от рыданий. Говорит, просит, молит меня.
– Вы говорили с Эдвардом?
– внутри ощутимо ноет, когда я вижу улыбчивую женщину в таком виде.
– Конечно, - она судорожно вздыхает, - я предлагала себя вместо… я просила…
Мне больно. По-настоящему больно за неё. Больно слышать, больно видеть, больно знать… А все потому, что я прекрасно понимаю Марлену. За Джерома я готова заложить не только свою душу, но и души всех, кого потребуется. Готова свернуть горы, осушить моря, пройти пешком вокруг света или даже навсегда оставить его, только бы спасти. Только бы спасти…
Марлена тоже. Но шансов у неё не осталось.
– Он не позволит, Изабелла. Он убьет её… - домоправительница задыхается от рыданий, закрывая лицо руками, - я ничего не могу… ничего не могу сделать… а она… она со мной попрощалась!..