Установление – 1
Шрифт:
Он огляделся и добавил более энергично:
– Неужто Хардин такой дурак?
– Видимо, – пожал плечами Борт.
– Никогда! Что-то тут не то. Чтобы так тщательно и безнадежно перерезать собственную глотку, надо быть колоссально тупым. Хардин не мог оказаться таковым, даже будучи полным дураком, а последнее утверждение я отвергаю. С другой стороны – оснастить Анакреон всеми видами вооружений! Я этого не понимаю.
– Вопрос этот, признаться, непонятен, – сказал Борт, – но факты налицо. Что мы еще можем предположить?
– Откровенная
Но Сермак нетерпеливо мотнул головой.
– И этого я не принимаю. Вся история столь нелепа и бессмысленна… Скажи-ка, Борт, слышал ли ты что-нибудь о боевом крейсере, который, как предполагается, Установление должно привести в порядок для использования в анакреонском флоте?
– Боевом крейсере?
– Старом имперском крейсере…
– Нет, не слышал. Но это ничего не значит. Базы военного флота – это религиозные святилища, куда обычный люд категорически не допускается. О состоянии флота вообще никогда не сообщают.
– Тем не менее, кое-какие слухи просочились. Люди из Партии поднимали этот вопрос в Совете. И Хардин ничего не отрицал. Его представитель угрожал распространителям слухов – не более того. Возможно, это тоже имеет значение.
– Все один к одному, – сказал Борт. – Кругом безумие. Одно сообщение хуже другого – если только они заслуживают доверия.
– Неужели, – заметил Орси, – Хардин располагает каким-то секретным оружием? Ведь это…
– Да, – со злостью произнес Сермак, – огромный дьявол из табакерки, который выскочит в нужный психологический момент и до смерти напугает старину Виениса. Если б Установление зависело от некоего секретного оружия, оно могло бы само взорвать себя ко всем чертям и избавиться от агонии в ожидании конца.
– Хорошо, – сказал Орси, поспешно сменив тему, – поставим вопрос так: сколько времени у нас осталось? Как ты думаешь, Борт?
– Не смотрите на меня так: я не знаю, хотя вопрос действительно именно в этом. Анакреонская пресса вообще никогда не упоминает об Установлении. В данное время она всецело заполнена предстоящими празднествами. Как вы знаете, на следующей неделе Лепольд станет совершеннолетним.
– Значит, у нас есть несколько месяцев, – Вальто впервые за весь вечер улыбнулся. – Это дает нам время…
– Это дает нам время, держи карман! – взревел нетерпеливо Борт. – Король – бог, говорю я вам. Вы думаете, что он должен провести пропагандистскую кампанию, чтобы воодушевить свой народ? Или вы думаете, что он должен обвинить нас в агрессии и дать волю дешевым эмоциям? Когда придет время нанести удар, Лепольд отдаст приказ, и народ пойдет в бой. Именно так. Вот в чем проклятие системы. Богу не задают вопросов. Приказ же он может отдать хоть завтра.
Все заговорили разом, и Сермак хлопнул пару раз по столу, призывая к тишине. Тут открылась входная дверь, и ворвался
– Поглядите на это! – закричал он, бросив на стол мерзлую, усыпанную снегом газету. – И все визоры забиты тем же.
Пять голов склонились над развернутой газетой. Сермак приглушенно произнес:
– Великий Космос, он же отправляется на Анакреон! Отправляется на Анакреон!
– Это в самом деле измена, – взвизгнул возбужденно Тарки. – Провалиться мне, если Вальто не прав! Он продал нас и теперь отправляется туда за вознаграждением.
Сермак встал.
– У нас теперь нет выбора. Завтра я собираюсь просить Совет, чтобы он вынес вотум недоверия Хардину. А если и это провалится…
5.
Снегопад прекратился, но снег смерзся на земле толстым слоем, и скользивший мобиль с немалым трудом продвигался по пустынным улицам. Темно-серый свет едва брезжившей зари был холоден не только в поэтическом, но и в буквальном смысле – и даже в эти смутные для Установления времена никто, будь он акционистом или же сторонником Хардина, не обнаруживал достаточного рвения, чтобы в подобную рань показаться на улице.
Йохану Ли не нравилась вся затея, и его ворчание сделалось вполне различимым.
– Это будет плохо выглядеть, Хардин. Все скажут, что ты смылся.
– Пусть говорят, если им захочется. Мне надо попасть на Анакреон, и я желаю сделать это без помех. И хватит об этом, Ли.
Хардин откинулся в мягком кресле и зябко поежился. В хорошо обогреваемой машине холода не чувствовалось, но нечто неприятное в заснеженном мире раздражало его даже сквозь стекла. Он произнес задумчиво:
– Когда-нибудь, разобравшись с текущими делами, мы займемся погодой Терминуса. Это можно сделать.
– Я, – возразил Ли, – предпочел бы сперва увидеть завершение других дел. К примеру, как насчет погоды для Сермака? Хорошая, сухая камера, двадцать пять градусов выше нуля в течение всего года были бы кстати.
– Тогда мне в самом деле понадобились бы телохранители, – сказал Хардин, – и не только эти двое. – Он указал на двух сидящих впереди, рядом с водителем, здоровенных малых, пристально, не спуская рук с атомных бластеров, вглядывавшихся в пустые улицы. – Ты, видно, хочешь разжечь гражданскую войну.
– Я хочу? Поверь, в костре немало других поленьев, да и ворошить его особенно не потребуется, – Ли стал загибать пальцы. – Первое: Сермак вчера устроил бучу в Городском Совете и потребовал выразить тебе недоверие.
– Он имел полное право так поступить, – холодно ответил Хардин. – Кроме того, его требование провалилось: 206 против 184.
– Конечно. Большинством в двадцать два голоса, когда мы рассчитывали минимум на шестьдесят. И не отрицай того, что ты надеялся на шестьдесят.
– Да, пожалуй… – признал Хардин.