Устройство «Пандора»
Шрифт:
Я вынул шарф и подверг его тщательному осмотру. Ни ярлычка, ни монограммы. Вообще никаких следов. Напрашивалась гипотеза, что шарф принадлежал женщине, но мне уже случалось ошибаться. Как бы то ни было, я позволил себе ободряющую мысль: обнаружив хозяина шарфа, я нападу на след Мэллоя. Как это сделать — вот вопрос.
Потолковать с Нило? Он помнит всех женщин, приходящих в «Ритц», но вряд ли замечает, что они носят на шее. Правда, у шарфа запоминающийся запах, и это, пожалуй, еще мягко сказано. К сожалению, такие духи можно приобрести в любом захудалом
Я вновь осмотрел шарф. Чересчур яркий, прямо-таки ядовитый фиолетовый цвет, такой не может не привлекать внимания. Может, обратиться за помощью к Челси? По части женского тряпья она всегда была дока…
Я бросил совершенно ненужный взгляд на часы. Она меня прикончит! Ни за что не поверит, что я весь ужин провалялся в отключке.
Я вскочил со стула, задел край стола, ушиб бедро, а главное, потерял и без того зыбкое равновесие. В падении я стукнулся лбом о край мусорной корзины, извернулся штопором и треснулся затылком о дощатый пол. Дожидаясь, когда перестанет вращаться комната, я подумал: «По крайней мере, теперь будет легче убедить Челси, что на меня напали».
С неимоверным трудом я поднялся на ноги, вышел из номера и спустился на улицу. Надо же, совсем забыл, что сейчас середина дня. Чендлер-авеню наводила на мысли о городе призраков. В это время года и суток датчики радиации зашкаливали. А Челси откроет газетный киоск не раньше семи вечера. Наверное, она сейчас дома, спит.
Мой, взгляд прогулялся туда-сюда по улице. Закрыт даже ресторанчик «С пылу, с жару». И тут моих ушей коснулись тихие звуки пианино.
Блюз доносился из переулка, что отделял «Ритц» от «Фуксии Фламинго». Клуб «Фуксия Фламинго» открылся совсем недавно в здании бывшей «Бижутерии». Козырек над входом был украшен многообещающей вывеской: «Сегодня вечером! Страсть прелестницы Люси! Не пропустите!» Я прошел доконца переулка. Дверь клуба была распахнута настежь. Я шагнул в сумрак и прохладу.
Едва мои глаза привыкли к темноте, я различил широкую спину, сгорбленную над кабинетным роялем. Пианист играл небрежно, но с душой. Мне еще ни разу не доводилось посещать «Фуксию Фламинго» — прежде всего, по вине большого вступительного взноса. Я обвел взглядом темный зал. Общее впечатление было сложным. Дизайн на грани между эклектикой и безвкусицей — этакая помесь мифологии народа майя с лас-вегасским вампом, и все это — в пастельных отсветах неона. Но кто-то явно любил это местечко и охотно вкладывал в него свою душу и сердце, а не только бамбук и керамику.
Я приблизился к роялю «ларсен» и широкоплечему джентльмену. Пианист чуть повернул голову и произнес:
— Прости, Эмили, не хотел тебя будить. Если мешаю, только скажи, враз заткнусь.
Затем унылый мутант с огромными усищами развернул всю свою тушу и с поразительным равнодушием оглядел меня с ног до головы. Принимать меня за Эмили было уже невозможно. Он встал — просто великан.
— У нас закрыто. — Примерно таким тоном судья выражает интерес к последнему слову обвиняемого.
Я,
— Да, я знаю. Просто иду мимо, гляжу, дверь нараспашку. Дай, думаю, сунусь. Слышал, как ты на пианино лабаешь. Классный музончик.
Я надеялся обезоружить его искренностью и развязностью свойского парня. Конечно, я лез дуриком, и мутант не размяк, как шоколадка на жаре. Он снова подверг меня тщательному осмотру и столь же, как мне показалось, тщательному обнюхиванию. Я достал из кармана шарф и развернул перед ним.
— Тебя, наверное, он заинтересовал. Это не мой.
Мой приятель-ковбой присмотрелся к шарфу.
— Где ты его взял? — Он впился в меня взглядом. — И хватит трепаться с фальшивым акцентом.
Он меня раскусил! Неужели я теряю квалификацию?
— Угу, не буду… В соседнем номере нашел. В «Ритце». Я там живу. Шарфик-то вроде ничего… Вот я и решил вернуть его хозяину.
Мутант шагнул ко мне, всем своим телом излучая угрозу.
— Значит, только ради этого ты вторгся в закрытый частный клуб?
Этот парень действовал мне на нервы. У меня дернулось левое веко.
— Ну, вообще-то, нет. Я… пианино услышал. Потому и заглянул. Дверь-то нараспашку. Мне неприятности ни к чему. Честное слово.
Мутант глянул на дверь и вновь уставился на меня.
— Давай сюда шарф.
Я не спешил подчиниться.
— Не знаю, стоит ли… Я в том смысле, что он не твой… Ведь так?
Пианист вырвал шарф из моих рук.
— Я позабочусь, чтобы он вернулся к хозяину.
Все ясно. Дальнейшая судьба шарфа не тема для дискуссии.
— Ладно… Что ж, и на том спасибо. Когда знаешь, что все в порядке, лучше спится. Ну, я пойду пожалуй. Рад был с тобой потолковать. У тебя тут здорово, честное слово.
Мутант прошел за мной к двери и хлопнул ею, едва я оказался снаружи.
Я задержался у входа, чтобы закурить. Кое-что все-таки стало известно, и это лучше, чем ничего. Вполне возможно, я ошибаюсь, но, по-моему, жлоб принял меня за Эмили. Из-за аромата дешевых духов он ко мне прицепился, точно кошачья шерсть к дивану. И шарфик мутанту знаком. Велика вероятность, что он принадлежал той женщине, Эмили. А значит, напрашивается гипотеза, что Эмили недавно побывала в номере Мэллоя. Не исключено, что она живет в здании бывшей «Бижутерии». Или, по крайней мере, бывает в «Фуксии Фламинго».
Интуиция подсказывала: она кое-что может знать про Мэллоя. Теперь надо разнюхать о ней побольше и добиться, чтобы она оказалась в пределах действия моего гипнотического шарма. Но диалог с Мордоворотом, пианистом, развеял все надежды на его содействие.
Самое время хлебнуть кофейку.
Табличка «ЗАКРЫТО» меня не устрашила. Я постучал в окно, Луи высунул из кухни уродливую башку, помахал мне лапищей и скрылся, а через несколько секунд подошел к двери и щелкнул замком.