Утерянное Евангелие. Книга 3
Шрифт:
– Муса?
– Да, он мне сказал: «Передай там своим в Украине, что мы этого так не оставим…»
Короленко аж перемкнуло.
– Во дурак Шитый. И здесь попал, – нервно хихикнув, произнес офицер спецслужб.
– Что-о? – переспросил Лавров.
– Нет, ничего, Витя. Все в порядке. Приедешь – поговорим…
Короленко, конечно, был рад, что с Лавровым ничего не случилось, но раздосадован, что украинским морякам пока ничего не светит. Тем более, когда увидел, как на заднем сиденье задремала в наушниках мать матроса Богомола Людмила. Бедная женщина пока не знала, что до освобождения ее сына ох как далеко.
– Афендиков? Мне нужен телефон Шитого… Да-да, депутата Шитого. Желательно сейчас… Жду…
Лесная дорога круто уходила вправо. Снега было немного, и от февральского мороза большинство дичи спряталось в своих убежищах. Некогда аккуратные, ухоженные охотничьи угодья для партийного аппарата превратились в дикую пущу. Сюда не заглядывали даже лесоустроители. Просеки, которые нужно обновлять каждые двенадцать лет, давно поросли деревьями толщиной в человеческую ногу. Огромная территория заказника, обнесенная колючей проволокой, не охранялась уже лет двадцать, бетонные столбы покосились от времени, а кое-где «колючки» уже не было вообще.
– Ни одного кабана, мать твою! Что за охота?
Четверо пьяных друзей ехали на джипе по твердому насту замерзшей лесной дороги. Виталий Евгеньевич Шитый с досадой проверял патронник своего дорогущего оружия.
– Ни одного выстрела не сделал, бляха-муха.
Эксклюзивная винтовка Browning X-Bolt, подаренная чиновнику знакомым бизнесменом, стоила уйму денег, но опробовать ее пока никак не представлялось возможности. Шитый негодовал: последние несколько лет ему всегда и все удавалось, и любая неудача, даже самая мелкая, раздражала его и выводила из равновесия.
Его страшно расстроил «старый черт» Антип, который не хочет колоться, где этот Камень Климента. Держится за какой-то кирпич, как обезьяна за ветку. Ну, раз не хочет по-хорошему, значит, будет по-плохому. Перед самой поездкой на охоту Виталий Евгеньевич позвонил своим проходимцам из охраны: «Что хотите делайте с ним, но чтоб этот старый попугай рассказал что, где и почему…» И пусть в ход идут паяльник, утюг, дыба… Но Шитый своего добьется.
– Не парься, Евгеньич, – вернул депутата в реальность его приятель в старом милицейском бушлате без погон. Раскрасневшееся от изрядной доли крепкого спиртного лицо «милиционера» выражало полную удовлетворенность отдыхом на природе.
Мужчина открыл початую бутылку джина и сделал пару глубоких глотков прямо из горла, передав напиток Шитому.
– Накати лучше…
Виталий Евгеньевич был как раз в том состоянии, когда уже перестал испытывать комплексы, и приложился к бутылке вслед за товарищем.
– Гляди! Бомж! – выкрикнул третий охотник, сидящий рядом с водителем на переднем сиденье.
Действительно, в стороне от дороги между сосен мелькала одинокая мужская фигура. Человек в ветхой тужурке и старых порванных сапогах шел привычной тропой – видимо, не в первый раз.
– Это он нашу дичь разогнал, – насупился пьяный водитель, мужчина лет сорока с лицом, которое даже трезвым не было отмечено печатью интеллекта.
– Давай завалим, а? – предложил охотник в милицейском бушлате.
Воцарилась
– Да ты чего?.. – сорвалось с губ сидящего спереди.
– Ты егерь или кто? – взревел «милиционер». – Тебе что, лицензию на отстрел показать?
Пьяный зарвавшийся командир иезуитски хихикнул:
– Евгеньич, готовь свой браунинг, ща проверим, кто лучше стреляет. За бомжа не бойся. Если что, спишем. Егор, топи!
Джип взревел, набирая обороты, и ринулся вслед за одиноким путником. Местный житель оглянулся, не понимая, что происходит. Но вдруг из машины раздался выстрел. Селянин сразу сообразил, что стреляли совсем не по синицам, и опрометью кинулся между стволов деревьев в сторону густо засаженного участка леса.
Дальше все было как в кошмарном сне. Канули в небытие те времена, когда охотник, встречая другого человека в лесу, по традиции «переламывал» ствол ружья, давая понять, что не замышляет ничего дурного. Теперь четверо обнаглевших от безнаказанности «сильных мира сего», подогретых водкой, совершенно не отдавая себе отчета в своих действиях, гонялись по лесу за несчастным прохожим. Раззадоренный Шитый даже не обращал внимания на вибрацию своего телефона в кармане. Кто-то настойчиво пытался связаться с депутатом. Но какое дело было пьяному Виталию Евгеньевичу до отставного полковника Короленко, который по пути из Одессы в Киев вот уже пять минут наяривал по номеру народного избранника, чтобы предупредить его об опасности…
Выстрел… промах, опять выстрел и промах. Не останавливали молодчиков и крики егеря: «Прекратите!.. Что вы делаете, мужики?.. Евгеньич!.. Сергей Федорович! Вы что? Не надо!..» Джип петлял между деревьями и уже почти настиг жертву – обычного местного жителя, задыхавшегося от усталости…
Но ему все же повезло. Он успел добежать до густо посаженных деревьев и раствориться за серыми зимними стволами. Джип остановился прямо у кромки леса.
– Так, дальше идем пешком. Егерь, показывай дорогу! – приказал повеселевший Шитый, открывая дверь машины. Подумать только! Его развеселила охота на человека.
– Хрена с два, депутат! Я на это не подписывался, – взревел пьяный егерь.
Он открыл дверь и, выпрыгнув из джипа, зашагал прочь. Шитый скрипнул зубами, и его рука легла на цевье карабина.
– Оставь, Евгеньич… Я его завтра уволю, – икнув, объявил «милиционер».
– Нет уж, – разозлился Шитый и, подняв карабин, стал целиться в уходящего.
В ту же секунду егерь пошатнулся и, не издав ни звука, упал плашмя лицом вперед. Шитый изумленно переглянулся с «милиционером» и водителем.
– Я-я-а… Я же ничего не сделал! Я не стрелял! Вы видели?
Игрушки закончились. Мужчины стояли молча, будто протрезвев от неожиданного поворота этого дикого «сафари».
– Эй! Что за шутки? – неуверенно крикнул упавшему егерю «милиционер».
Но тот не откликнулся. Шитый и его «милицейский» друг, не сговариваясь, ринулись к егерю. Они подняли профессионального охотника за плечи и перевернули его…
– О боже! Что это? – вскрикнул Шитый.
Во лбу мужчины зияла дыра, из нее фонтаном била рубиновая кровь, заливая лицо и грудь. Умирающий егерь пытался шевелить губами. На снегу, обагренном кровью, валялся остро отточенный камень.