Утерянное Евангелие. Книга 3
Шрифт:
Виктор немного подождал, пока флакон с препаратом закончится. Никто не пришел снять капельницу, и украинец спокойно сел, вынул из вены иглу, сжал руку в локте и поднялся. Лавров не ошибся: на нем было обычное хлопчатобумажное белье. Рядом на спинке стула лежал больничный халат. Вот только тапочек не было. Очевидно, в клинике доктора Аниссы не нашлось обуви сорок шестого размера. Надевая халат, журналист почувствовал боль во всем теле сразу. Так бывает, когда после долгого перерыва переусердствуешь в тренажерном зале. Ноги будто налиты свинцом и совершенно не сгибались.
«А голова дурная-дурная», – подумал Виктор. И действительно: ощущения были такие, будто он вчера перебрал, но сегодня голова совсем не болит и от этого хорошее настроение.
«Ты разберись, Витюша, – рассуждал мысленно украинец. – Тело, как после качалки. Голова, как после пьянки… Что ты вчера делал – пил или занимался спортом?»
Набравшись терпения, Лавров кое-как встал и босиком на прямых ногах вышел в крохотный коридор лазарета. Пройдя несколько шагов, оказался у соседней двери – она была приоткрыта. В тонкую щелочку он увидел Ислама, лежащего на койке с тяжелой повязкой на голове.
– Живой, – облегченно произнес журналист. – Успели…
В следующую секунду Виктор почувствовал, что теряет силы. Голова закружилась и… Его подхватил под мышки Салман, вынырнувший неизвестно откуда. Крепкий молодой предводитель группировки не уступал Виктору ни в росте, ни в силе. Он что-то громко закричал на своем родном языке. Ему на помощь с улицы тут же прибежали несколько воинов. Они подняли Виктора и отнесли обратно на койку.
– Сумасшедший белый дурак! – злилась Анисса, набирая в шприц раствор из ампулы.
Виктор лежал на койке и внимал словотворчеству своей спасительницы.
– Мало того, что принес мне рыбака, которого я еле-еле спасла. Так ты и сам туда же стремишься? На тот свет?
Положа руку на сердце, Анисса была рада тому, что Виктор жив.
– Я очень рад нашей встрече, Анисса! – улыбнулся Виктор.
Сомалийка подошла к Лаврову, держа шприц наизготове.
– Повернись к стене и спусти штаны! – скомандовала она.
– А я боюсь уколов.
– Ничего. Укол – не ампутация. Потерпишь. Поворачивайся!
– …Да, тем более, когда укол делает такая красивая женщина, – продолжил Лавров, подчиняясь.
– Ухаживать нужно было 25 лет назад! – отрезала Анисса, вынимая иглу и смачивая место укола спиртом.
– Почему Салман меня не убил?
– Мой сын – не убийца! – сердито ответила врач.
– Ну, раз меня не убил – значит, не убийца. И все же. Почему меня не убили? – настойчиво продолжал расспрашивать украинец.
– А ты что, расстроился? – парировала Анисса. – Лежи спокойно, тебе нельзя напрягаться.
– Доктор! Что со мной? – ехидно спросил Виктор.
– Хочешь знать диагноз? Ты – большой белый дурак! Хоть и отважный!
– Ну-у-у, этот диагноз я знаю! И для этого не нужно быть врачом.
– Зачем ты полез в эту проклятую страну? У тебя же двое детей!
– Знаешь, Анисса, этот вопрос я слышал почти во всех странах мира.
– Ты не сделал
Анисса прекрасно знала, для чего приехал Виктор: спасти пленников «Карины». Но, как и любая занятая женщина, она привыкла изъясняться лаконично, если только дело не касалось медицины.
– Нет, – грустно ответил украинец.
– А твои друзья? Маломужич и Игорь… живы?
Только тут Виктор понял, что он сам до конца не знает, жива его группа или нет. Он просто пожал плечами.
– Живы… – то ли спросил, то ли утвердил журналист.
Стоящая в стороне девятнадцатилетняя Лейя подпрыгнула от радости, и Виктор на секунду представил, как в таком случае мог бы подпрыгнуть Игорь. Лавров гнал от себя мысль, что его друзей может не быть в живых.
…А потом было теплое верблюжье молоко… с верблюжьим салом.
– Пей! Это придаст тебе силы, – настоятельно потребовала Анисса.
– А желудок не того?.. – неуверенно спросил Виктор. – …Не завернется?
– Верблюжий жир – это любимое лакомство бедуинов в Аравийской пустыне.
Виктор не раз бывал в Аравийской пустыне, но никаких блюд из верблюжатины не пробовал. Зато хорошо знал, что корабль пустыни – верблюд – самая большая ценность у бедуина. И чем больше у него верблюдов, тем богаче их хозяин. В некоторых странах верблюд ценился, как автомобиль марки «мерседес», а здесь, в Сомали, добыть у нищего скотовода верблюжьего молока, а тем более верблюжьего жира было настоящим подвигом. И этот подвиг сомалийцы совершили ради него – белого гостя из Европы. Это стоило дороже всех денег, и Виктор не мог отказаться от такого внимания, хотя и слышал от бывалых путешественников, что противнее верблюжьего жира на земле могут быть только сырые верблюжьи яички.
– Пей смело, – убеждала Анисса. – Если хочешь быстро подняться на ноги. Говорят, что этот напиток способен вернуть к жизни даже самых безнадежных.
– Да, надо будет и себе парочку верблюдов завести, – согласился Лавров.
Виктор, следуя уговорам Аниссы, смело прильнул к широкой чашке с волшебным зельем.
Что почувствовал журналист? Представьте себе, что вы едите суп, в котором плавает длиннющий кусок жирного мяса, который обязательно нужно съесть. У вас нет ножа, нет вилки – только ложка. И вот вы берете этот кусок и отважно пытаетесь прожевать, но он не жуется. Проглотить – не проглатывается. Результат будет один. Предчувствуя именно такой результат, Анисса пододвинула к койке Виктора тазик, и вскоре половину содержимого чашки Лавров «отдал» обратно.
– Допей хоть молоко, – вмешалась в процесс Анисса.
Впоследствии Лавров очень часто говорил себе эту фразу, когда создавались безвыходные жизненные ситуации… Это помогало, и он продолжал побеждать.
Волшебница Анисса была права. На следующий день Виктор Лавров встал с утра, будто заново родившись. Физическое и нервное истощение, которое диагностировала сомалийка позавчера вечером, куда-то улетучилось, и украинский журналист был готов к новым подвигам…
– Ты спас человека из племени дарод и сумел уйти от людей Мусы.