Утонувшие надежды
Шрифт:
– Ни в коем случае, - ответил Том, открывая заднюю дверцу и извлекая свою сумку. Затем он на секунду замер на месте, поглядел на Дортмундера поверх крыши автомобиля и добавил: - Нам потребуются фонари, Эл. Администрация уже который год не платит за электричество.
– Как скажешь. - Дортмундер открыл заднюю дверцу со своей стороны и выволок наружу свой чемодан. - Надеюсь, никаких приключений не предвидится?
Они открыли сумки, кое-как разместив их на крыше машины, и Том пустился в объяснения:
– Мне пришлось спрятать наличные в отеле. Несколько дней, пока я играл роль сестры Миры, Мелиссы, мне нельзя было
Они запихнули свои сумки обратно на заднее сиденье, и Дортмундер спросил:
– И где же оно, это таинственное место?
– Увидишь, Эл, и очень скоро, - ответил Том, захлопывая свою дверцу. Полагаю, запирать машину нет необходимости.
Они медленно и осторожно пробрались сквозь кучи камней к зияющей дыре входа в здание. Уже много лет назад вращающиеся двери отеля вместе с козырьком (и даже опорной плитой!) покинули город в кузове какого-нибудь самосвала, и теперь вход в гостиницу выглядел куда менее торжественно, чем в те времена, когда власти Кронли еще мечтали видеть свой город в роли врат на пороге волшебной страны в междуречье Уошито, Киовы и Джексона. Войдя в дверной проем, Дортмундер и Том включили фонарики и принялись изучать в их свете грязь, мусор, булыжники и прочие следы развала и упадка. Ковры, панели, окантовка кирпичных колонн и даже доска портье исчезли отсюда многие годы назад, являя взгляду грязные исцарапанные стены.
– Холл выглядит просто ужасно, - заметил Том. - Нам нужно обойти кабинет управляющего сзади и спуститься по лестнице в подвал.
Они пробирались сквозь холмы оставшейся от штукатурки пыли, мимо балок, ощетинившихся цеплявшейся за одежду арматурой и клубков проволоки с заостренными концами. Том сказал:
– Я сделал вот что. Велел Мире принести с кухни несколько пустых винных бутылок. С пробками.
– Винных бутылок? - удивился Дортмундер. - Но ведь ты говорил, что в те времена здесь действовал сухой закон, из-за которого все и получилось.
– Ты ничего не понимаешь, Эл, - сказал Том. - В мире не существует законов, которые нельзя обойти. Оклахома была "сухим" штатом, но ты мог пить сколько угодно в частном клубе, будучи его членом. Поэтому все рестораны и отели стали частными клубами.
– О Господи, - только и мог вымолвить Дортмундер.
– Вот-вот, - подтвердил Том. - Для того чтобы стать членом ресторанного клуба, достаточно было заказать что-нибудь поесть. А членом клуба отеля ты становился, как только снимал в нем номер.
– Ничего не понимаю, - признался Дортмундер. - К чему все эти премудрости?
– Полагаю, на то были свои причины, - сказал Том. - Лестница должна быть... Вот те на! Все двери сняты. Надеюсь, лестницу-то они
– Надеюсь, они не взяли заодно и твой тайник.
– К нему они даже не прикоснулись, уж поверь мне, Эл. Так, одна из этих дверей ведет в... Да, это здесь.
Лучи фонариков высветили ржавые металлические ступени, ведущие вниз, в непроглядную черную тьму. Посмотрев туда, Дортмундер сказал:
– Как странно получается, Том. Куда бы я с тобой ни пошел, рано или поздно все кончается спуском в какую-то преисподнюю.
– Это очень прочное здание, - заверил его Том. - Нет никаких оснований опасаться, что оно обрушится на нас.
До сих пор Дортмундер даже не думал о такой возможности, но теперь дело предстало совсем в другом свете.
– Спасибо, успокоил, - сказал он.
– Не за что, - отозвался тот и принялся спускаться, держа ключ и молоток в одной руке, фонарь - в другой. Дортмундер неохотно последовал за ним. Том добавил, оглядываясь через плечо: - Так вот, насчет винных бутылок. Я скатал банкноты и рулончики и рассовал их по бутылкам. Всего набралось на три бутылки. И как-то ночью я пронес их сюда под юбкой.
– Под юбкой? Ты все еще играл роль сестры?
– И продолжал ее играть до тех пор, пока не оказался в Ногалезе, штат Нью-Мексико... А сейчас посмотрим, куда идти дальше.
Они уже спустились к подножию лестницы и очутились на крохотном пятачке, от которого во все четыре стороны вели пустые дверные проемы. Вокруг, куда ни кинь взгляд, безликие крошащиеся кирпичные стены и выщербленный бетонный пол. Том медленно поворачивался, посвечивая фонариком и припоминая забытую за долгие годы дорогу.
– Скажи, Эл, - заговорил он, - задумывался ли ты, смывая воду в унитазе в гостиничном номере, куда девается вся эта вода? Содержимое сотен туалетов, раковин, дерьмо сотен находящихся в здании людей, которые ходят по-маленькому и по-большому, чистят зубы и спускают в канализацию посторонние предметы, несмотря на то что их просят этого не делать? Ты когда-нибудь задумывался, куда утекает вода вместе со своим содержимым?
– Нет, - ответил Дортмундер.
– Мы пойдем туда. - Том вошел в самый широкий и грязный проход с низким потолком. Дортмундер двинулся следом. - В общем, вода спускается здесь, продолжал Том. - Она протекает по все расширяющимся трубам, через решетки, на которых оседают крупные предметы, и наконец впадает в главную, самую большую трубу, проходящую под улицей и соединяющую отель с городской канализацией. И в месте этого впадения находятся самая последняя решетка и отстойник. Туда ведет особый люк - чтобы сантехник мог спуститься к месту соединения, если произойдет нечто чрезвычайное. Но обычно к этому люку даже не притрагиваются.
– Я бы держался от него подальше, - сказал Дортмундер.
– Ты можешь верить или не верить, Эл, - сказал Том, - но даже человек, ищущий четырнадцать тысяч долларов, обошел бы то место стороной. Стопроцентная гарантия.
– Уж не там ли ты спрятал свои винные бутылки?
– До сих пор чувствую запах, - произнес Том, покачивая головой.
Очередной дверной проем без двери вывел их в более обширное помещение. Фонарик Дортмундера вырвал из темноты несколько распластанных на полу скелетов мелких животных. Здесь был более сухой, но словно бы прогорклый воздух. Создавалось ощущение, будто нос уткнулся в гниющую древесину.