Утрата

Альвтеген Карин

Он посмотрел по сторонам.

— Не двигайся!

Она кивнула, и он наконец поднялся. Рядом с телефоном лежала белая хлопчатобумажная тряпка, он крепко перевязал ею раненую руку. Интересно, он правша? Если так, то его силы, видимо, существенно подорваны.

Впрочем, как и ее.

Проклятая свеча не погасла.

Даже какую-то свечку ей погасить не удалось.

Чтоб вас всех!

Она же чуть было не победила.

Она слегка повернулась, стараясь найти позу, чтобы уменьшить боль. Под ребром, как назло, сбилась куртка. Заметив ее

движение, он поставил ногу ей на живот.

— Лежи смирно!

От боли она не могла дышать. Лицо ее перекосилось, за закрытыми глазами вспыхивали яркие звезды. Почувствовав, что он убрал ногу, через мгновение она снова открыла глаза. Он по-прежнему стоял рядом. Бледный, с вытянутой вперед перебинтованной рукой. В другой руке он держал распятие, которое она уже видела. На фотографии, которую приносил Патрик.

— Пожалуйста, — произнес он и опустил распятие ей на живот.

Оно было нетяжелым, но она рефлекторно поджала живот, и новая волна боли пронзила ее.

— Ты понесешь его сама, — продолжил он. — Это будет твой крестный путь на Голгофу.

Если бы она могла, она бы обязательно спросила, что он имеет в виду.

— Вставай! Нам пора идти!

~~~

Ей удалось подняться на ноги. Здоровой рукой он схватил ее за шиворот и толкнул вперед. Она шла, глядя в пол и держа в левой руке распятие.

На улице начинало темнеть.

Когда она встала, боль в боку сделалась слабее. Не убирая руки с ее шеи, он толкнул ее к лестнице.

— Куда мы идем? — спросила она.

Не ответив, он продолжал толкать ее перед собой. За избранными Господь мог бы вообще-то и машину прислать.

Но не прислал.

Они перешли через дорогу, и тут до нее дошло, куда они направляются.

К дому немцев.

— Что мы там будем делать? — повторила она.

— Ты покончишь с собой.

Она попыталась выпрямиться, но он снова заставил ее наклонить голову.

— В июне они тебя обнаружат. С распятием на животе. И все встанет на свои места. Все поймут, что Сибилла получила наконец наказание за все свои преступления. Керстин тебя опознает, а я буду стоять рядом и поддерживать ее.

Они приблизились к ступеням. Сибилла сунула свободную руку в карман куртки. В кармане лежала пилка для ногтей.

— Ключи у меня в кармане, — сказал он. — Вытащи.

Ее пальцы сжали узкую пластмассовую ручку. Он отпустил ее шею.

— В правом кармане. Давай же!

Выпрямившись, она повернулась к нему. Мгновение они смотрели друг на друга, а потом она с безумной силой ударила его пилкой куда-то в лицо.

Она так и не разглядела, куда попала. Он закрыл лицо руками, а она ринулась прочь. По другую сторону невысокого деревянного забора начинался лес, и, превозмогая боль, она перепрыгнула забор, не снижая скорости.

Бежала не оглядываясь.

Он и в этот раз не закричал.

Она продиралась сквозь заросли, и острые ветки хлестали ее по лицу, но ничто не могло заставить ее снизить скорость. Темнота

сгуститься не успела, поэтому просто остановиться и спрятаться она еще не могла. Надо уйти отсюда подальше. Как можно дальше. Туда, где он ее не настигнет.

Она не знала, как долго бежала. Бежала, спотыкаясь о камни и вымокнув почти по пояс, одолевая водные преграды. В полном изнеможении рухнула на что-то, что в наступившей темноте уже нельзя было разглядеть, и так и осталась лежать. Казалось, еще чуть-чуть — и легкие лопнут от напряжения. Она то и дело пыталась унять собственное дыхание, чтобы расслышать другие звуки.

Но только ветер гулял между деревьями, и ее дыхание отвечало на его завывания, как шумное эхо.

Она пролежала так долго. Не шевелясь, но в бдительной готовности.

Она его сильно ранила?

Она все еще в опасности.

И вдруг голос. Его голос, не близко, но четко, сквозь темноту:

— Сибилла… Тебе не удастся скрыться от нас… Господь все видит… Ты же знаешь…

Снова страх.

И вдруг луна. Вышла и осветила ее.

Как лампада небесная.

Прямо перед ней — ель с лапами до самой земли. Она быстро заползла и спряталась в их укромной темноте.

— Сибилла… Где ты?

Теперь его голос звучал совсем близко. И ее собственное дыхание, словно подлый предатель.

Теперь она его даже видела. Словно невидимая нить вела его прямиком туда, где она пряталась.

— Я знаю, что ты где-то здесь.

Она уже может различить черты его лица. Лицо его налито кровью, глаза широко открыты, но в темноте блестит только один белок.

Между ними всего метров десять.

И вдруг — кромешная темень.

Именно в это мгновение, спрятавшись за благословенным облаком, луна ее спасла. Она услышала, как он застонал, и поняла, что, споткнувшись, он упал на свою раненую руку.

Вот так тебе! Идиот проклятый!

Она почувствовала, что улыбается. Внезапное исчезновение луны вселило в нее новую надежду. Ни к чему ее не приговорили! А то ведь ему почти удалось ее убедить в этом.

— У тебя нет шансов. Рано или поздно, но мы тебя найдем!

Его голос снова звучал вдалеке.

Она была спасена. Пока.

Может быть, она проваливалась в сон, она не знала. Темнота была такой плотной, что не имело значения, открыты глаза или закрыты. Когда первые очертания снова выступили в рассветном сумраке, она вылезла из своего укрытия, чтобы попытаться найти дорогу.

Идти назад она не собиралась, но кто знал, как далеко простирался лес в другом направлении? Она решила двигаться под углом девяносто градусов от траектории своего побега. Так она сможет выйти к дороге, но на приличном расстоянии от его дома.

Ее колотило от холода. Теперь, когда у нее было время на ощущения, боль снова вернулась. От каждого шага в груди загоралось пламя.

Светало быстро. Лес здесь рос реже, голые сосновые стволы почти без подлеска. Видимость очень хорошая, нужно поскорее выйти к дороге.