Утренние поезда
Шрифт:
З о й к а. Зря. Жалеть будете.
К а л у г и н. А ты бы на моем месте куда поехала?
З о й к а. В Москву.
К а л у г и н. А мне советуешь на юг?
З о й к а. Видите ли, Юра. Мы с вами разные люди. Кто я? Провинциальная девчонка, которая мечтает стать врачом. Всего-навсего. Окончу институт, приеду сюда обратно, буду лечить людей, выйду замуж за хорошего человека, за учителя или, скажем, завсвинофермой, рожу ему двух мальчишек и умру пенсионеркой в глубокой старости, окруженная внуками и правнуками. А вам — блистать в большом мире. Появляться на приемах во фраке или в смокинге, не знаю, как у вас там полагается… И это про вас будут писать в хронике на последней странице газеты, что Юрий Николаевич Калугин назначен послом в Замбии. И если вы пошли по этой дорожке, вы сделаете все для того, чтобы эта заметочка когда-нибудь появилась.
К а л у г и н. Вполне возможно, такая заметка когда-нибудь появится, но не потому, что я женюсь на Кате. Я добьюсь этого сам. Спасибо за внимание, как принято с некоторых пор говорить. Иди домой, уже поздно.
З о й к а. А вы? Где вы переночуете? До утра поездов не будет.
К а л у г и н. В крайнем случае пересплю на вокзале.
З о й к а. Пойдемте в гостиницу, может быть, я вас устрою.
К а л у г и н. А ты кто? Предгорсовета, бургомистр?
З о й к а. У меня там тетя работает, в гостинице. Если она сегодня дежурит.
К а л у г и н. А если нет?
З о й к а. Если нет — вернетесь на вокзал.
К а л у г и н. Ну ладно, мой оракул, пошли!
Второе воспоминание Калугина.
З о й к а. Видишь лошадь?
К а л у г и н. Лошадь? Вижу.
З о й к а. Хочешь покататься?
К а л у г и н. Верхом?
З о й к а. Я живо. До леска и обратно.
К а л у г и н (взял Зойку за руки). Не пущу.
З о й к а. Еще чего… «не пущу»! Пусти!
К а л у г и н. Садись.
З о й к а. Силой, да?!
К а л у г и н. Силой.
З о й к а. Ладно, отпусти. Сижу. Чего испугался? Эх ты, москвич! К лошади подойти боишься! А чего ты еще боишься? Корову боишься?
К а л у г и н. Отстань.
З о й к а. А быка боишься?
К а л у г и н. Ничего я не боюсь.
З о й к а. Зря. Я быков страшно боюсь. У них глаза красные, кровью наливаются, жуткое дело. Я трусиха. А ты смелый?
К а л у г и н. Вроде не трус.
З о й к а. А вот скажи… Почему ты сошел на нашей станции? Почему именно на нашей станции?
К а л у г и н. Случай.
З о й к а. Случайно?
К а л у г и н. Перст божий. Вышел в тамбур подымить. За стеклом тьма-тьмущая, только свою физиономию и видно, как в зеркале. И вдруг — огоньки, огоньки, тормоза заскрипели. Платформа. Все, думаю, приехал. Взял вещички и спрыгнул.
З о й к а. Не спрыгнул, а упал.
К а л у г и н. Как так — упал?
З о й к а. Как яблоко с дерева. Ехал, ехал. Думал, думал. И созрел. Как раз когда подъезжал к нашей станции. Яблочко, яблочко, а куда ты теперь покатишься?
К а л у г и н. Домой, в столицу.
З о й к а. А может, тебе на роду написано не туда катиться? Хочется в Москву, а уклон в другую сторону?
Калугин неожиданно целует Зойку.
Ты что, рехнулся?
К а л у г и н. Рехнулся.
З о й к а. И давно?
К а л у г и н. Только что.
З о й к а. Отойди. Чтобы этого больше не было!
К а л у г и н. Дикая. Провела со мной целую ночь, домой не пошла.
З о й к а. Провинциалка. Вот если бы пристроила тебя в гостиницу, ушла бы домой. К тому же я любопытная. Не каждый день встречаешь такого человека, как ты.
К а л у г и н. Какого — такого?
З о й к а. Не всякий спрыгнет с поезда, который везет его в рай.
К а л у г и н. Ах, ты об этом…
З о й к а. Пошли, тебе пора.
К а л у г и н. Успеем.
З о й к а. Московский поезд уходит через час.
К а л у г и н. Пускай уходит.
З о й к а. Передумал? Едешь на юг?
К а л у г и н. Нет. Пока поживу здесь. Мне тут у вас понравилось.
З о й к а. Что понравилось?
К а л у г и н. Воздух у вас. И вообще — природа. Да и незачем в Москву торопиться.
З о й к а. Ты спать не хочешь?
К а л у г и н. Вроде нет.
З о й к а. А я хочу. Солнышко пригрело, меня что-то разморило… глаза слипаются.
К а л у г и н. Положи голову и спи.
Зойка положила голову к нему на колени, закрыла глаза.
Спишь?
З о й к а. Сплю.
К а л у г и н. Ну спи.
З о й к а. Знаешь, о чем я думаю?
К а л у г и н. Нет.
З о й к а. Хорошо так…
К а л у г и н. Спишь?
З о й к а (после паузы). Юра, а если бы твоя Катя не была дочкой… своего папы… Вот представь себе — она сирота. Голый человек на голой земле. Ты бы ее не бросил?
К а л у г и н. Голый человек… про нее это не скажешь, посмотрела бы, как она одевается! И оторвать ее от папы и мамы невозможно. Одно с другим связано. Она девчонка добрая, компанейская… Но я на каждом шагу спотыкаюсь. Вот, допустим, тащит она меня в кабак. Я сопротивляюсь. Заходим. Она заказывает то, се, по классу «люкс». Шарю в кармане: что у меня там делается, хватит ли расплатиться. Чувствую, бумажка шуршит. И когда она мне ее подсунула — черт ее знает. Сидит, виду не подает. Тактичная. Разные мы люди, с разных планет. Отец у меня тридцать лет за баранкой. А она с детства по заграницам. Знаешь, где она родилась? В Милане родилась. Но дело, конечно, не в этом. Это все детали, чепуха… Привыкнуть ко всему этому не могу… Сижу у нее. На тахте. Она коктейль сбивает. Пластиночка крутится — «Хелло, Долли!» А я сижу и думаю: женюсь — и все мое! Как говорится, на чужом горбу в рай?! Хочешь верь, хочешь нет, а я из-за этого стал к ней хуже относиться. Раздражительный стал. Так все и тянулось до самого отъезда…
З о й к а. Юра, я тебе сказала, что у меня мама врачиха в санатории. Соврала. Вовсе она не врачиха, а сестра-хозяйка.
К а л у г и н. Ну и что?
З о й к а. Да нет, ничего…
К а л у г и н. Ты так сказала, я подумал — что-нибудь… серьезное.
З о й к а. Как посмотреть… Просто я выросла на всем… ворованном…
К а л у г и н. Как так?
З о й к а. Сестра-хозяйка. Все ключи в руках. Зарплата маленькая, а живем — дом полная чаша. Лет в двенадцать я это очень переживала. Хотела даже из дому убежать. Пока не поняла, для кого мать старается. Отец ушел — я еще не родилась. Мать на алименты подавать не стала, из гордости. А кормить меня надо. И одеть хочется получше. Да и сама она еще не старая… Вот ты говоришь, как ты себя у них чувствуешь… Я тебя очень хорошо понимаю. И даже завидую, что вот ты смог… соскочить с поезда. Я бы, наверно, не смогла… разве только заставил бы кто-нибудь…