Утренние поезда
Шрифт:
А н д р е й. Вырос я из этого возраста.
Т а м а р а (протягивает портсигар Андрею). Открой его. Открой-открой, не бойся.
А н д р е й (открывает портсигар, слышится повторяемая несколько раз мелодия популярной немецкой песенки). Хитро… Вот бы посмотреть, как там все устроено.
Т а м а р а (отнимая портсигар). Не дам. Поломаешь.
А н д р е й. Я только крышку отвинчу.
Т а м а р а. Не дам.
А н д р е й. Ну-ка заведи еще раз.
Тамара заводит механизм, снова приоткрывает портсигар, опять звучит мелодия.
Если я тебя попрошу… сделаешь?
Т а м а р а. Сделаю.
А н д р е й. Пригляди за моим лейтенантом. А мне… идти надо.
Т а м а р а. Куда?
А н д р е й. В свою часть. Воевать.
Т а м а р а. Не выйдет, Вера Алексеевна приказала старшине, чтобы тебя отсюда не выпускали.
А н д р е й. Приказала? А мне надо. Все равно уйду.
Т а м а р а. У дверей Марченко стоит. Мимо него не проскочишь.
А н д р е й. Через окно вылезу.
Т а м а р а. На окнах решетки.
А н д р е й. Черный ход есть.
Т а м а р а. Черный ход досками заколотили.
А н д р е й. Все равно уйду. А ты молчи. Ты меня не видела, ничего не знаешь. Как лейтенант очнется, скажешь ему, что у Андрея, дескать, все в порядке, он тут где-то, пусть не беспокоится.
Т а м а р а. Не уходи, Андрюша. Война кончается. Что они там, не обойдутся без тебя?
А н д р е й. Они обойдутся. А мне — надо. Володька хотел сам до рейхстага дойти… А его видишь как ударило. Вот и надо… за него дойти.
Т а м а р а. А если… убьют… в последнюю минуту?
А н д р е й. Не убьют. Я один из всей семьи остался. Не могут меня убить. Не бойся. Вернусь. Обязательно. Ты жди меня. Жди. Поняла?
Т а м а р а. Поняла.
А н д р е й. Если не жалко, дай пару сигар на дорогу.
Т а м а р а. Бери все.
А н д р е й (сунул в карман две сигары). Хватит. До свидания. Я пошел.
Т а м а р а. Погоди. (Протягивает портсигар.) На вот, возьми. Только не ломай его, пожалуйста.
А н д р е й. Спасибо. Не сломаю, не маленький. Ну, до свидания, Тамара. До завтра. Пойду рейхстаг брать.
Т а м а р а. А ты не обидишься… если я тебя поцелую?
Андрей молчит. Тамара целует его.
Подвал.
Р е й н г о л ь д сидит на парте. Д и т е р роется в шкафу, Г е л ь м у т прохаживается по подвалу, останавливается, прислушивается.
Р е й н г о л ь д. …И тут русские запустили свой орган. Они называют его «катюшей»… Руди лежал рядом со мной, слева, совсем рядом… как ты… И вдруг — нет его. Нету, ничего не осталось… Ну совсем ничего… (Прислушивается.) Тео?
Г е л ь м у т. Нет.
Р е й н г о л ь д. Почему его так долго нет? Он сбежал, твой надежный парень!
Г е л ь м у т. Заткнись! (Прохаживается по подвалу. Дитеру.) Ты что там нашел?
Д и т е р. Классный журнал. За прошлый год. Четырнадцатого апреля… работали на расчистке после воздушного налета… Пятнадцатого… Последнее занятие. Потом нас отправили на строительные работы. Господин директор сказал, чтобы мы не волновались, получим свои аттестаты вне зависимости от того, будем учиться или нет.
Р е й н г о л ь д. Тебе нужен аттестат?! Придут русские, они выдадут тебе аттестат — пулю в лоб.
Д и т е р. А вот и моя фамилия. Учитель Науман… одиннадцатого апреля поставил мне пятерку…
Р е й н г о л ь д. Да… кажется, я свалял дурака. Мог бы спокойно сидеть у деда в имении, а не дрожать в этом подвале.
Г е л ь м у т. Свалял дурака? Не понял, что ты имеешь в виду!
Р е й н г о л ь д (испуганно). Да нет… Я просто пошутил… Глупо, конечно… Но я действительно мог уехать и все-таки не уехал. Вернулся.
Г е л ь м у т. Вернулся?
Р е й н г о л ь д. Да, представь себе, вернулся. Как только русская артиллерия стала молотить по городу, мамочка и папочка тут же дали деру. Я им говорю — не поеду, останусь защищать Берлин… Мамочка по морде — хлоп, хлоп… и запихнула меня в машину. Ладно, думаю. У моста через Хавель остановились, в затор попали, машин пропасть, в суматохе я и растворился.
Г е л ь м у т. Нашел чем хвастаться.
Р е й н г о л ь д. Я и не хвастаюсь. Я объясняю, как было дело. Иначе я поступить не мог.
Д и т е р (читая запись в журнале). Одиннадцатое февраля. Шихтеля выгнали с урока пения за то, что двигал ушами.
Р е й н г о л ь д. Я тоже умею двигать ушами. (Показывает.)
Д и т е р. Ты больше морщишься, чем двигаешь ушами, а Шихтель передвигал уши почти на три сантиметра к затылку.
Г е л ь м у т. Три сантиметра? Вранье.
Р е й н г о л ь д. А я верю. Мало ли что бывает. Я с Гансом Клейнером три года на одной парте сидел, а потом выяснилось, что у него на левой ноге шесть пальцев.
Д и т е р. Гельмут, тут на нижней полке… старый приемник… Ты что-нибудь понимаешь в радиотехнике?
Г е л ь м у т. Тихо!
Слышатся шаги.
Д и т е р. Тео!
Г е л ь м у т. Я сказал — тихо. (Дитеру.) Погаси фонарь.
Дитер гасит фонарь. Через мгновение в темноте вспыхивает луч другого фонаря.
Тео?
Фонарь гаснет. Неожиданно вспыхивает яркий свет — это зажглась электрическая лампочка. Она освещает А н д р е я.