Утренние поезда
Шрифт:
А н д р е й (вскинув автомат). Руки! Поднять руки! Кто там, на парте?! Встать!
Дитер поднимается.
Руки!
Все трое стоят с поднятыми руками. Гельмут метнулся к парте, чтобы взять автомат.
Назад! Буду стрелять!
Гельмут остановился, поднял руки.
Вот так-то лучше. В шеренгу поодиночке, в затылок… становись. Ну, живее, живее!
Лампочка замигала и погасла. В то же мгновение позади Андрея вспыхнул фонарик, и тут же на него обрушился Т е о, повалил его на пол. Опять наступила темнота, загорелся фонарик в руках Рейнгольда и осветил Андрея, отбивающегося от навалившихся на него противников. Когда снова загорелась лампочка, Андрей лежал на полу, а Гельмут и Тео крепко держали его за руки.
Г е л ь м у т (Рейнгольду). Сними ремень.
Скрутив руки Андрею, Гельмут и Тео подняли его на ноги. Рейнгольд и Дитер стянули ему руки ремнем.
(Тео.) Откуда он взялся?
Т е о. Ты откуда взялся?
А н д р е й. А вы… откуда?
Т е о. Ты кто?
А н д р е й. А вы… кто?
Р е й н г о л ь д. Почему он по-немецки говорит?
Т е о. Ты почему по-немецки говоришь?
А н д р е й. А вы по-русски не поймете.
Р е й н г о л ь д. Ты немец?
Г е л ь м у т. Если немец, то предатель.
Д и т е р. Да нет, он русский.
Т е о. Ты русский?
А н д р е й. У, гады! Кроты фашистские!
Г е л ь м у т (бьет его по лицу). Молчать! Убью, если еще пикнешь!
А н д р е й. Все равно вам конец! Конец! И вам и вашему фюреру!
Тео бьет его в живот. Андрей падает.
Р е й н г о л ь д (Гельмуту). Чего с ним возиться… Предателей приказано расстреливать на месте.
Г е л ь м у т. Ты немец? Или русский? Отвечай!
А н д р е й. Русский.
Р е й н г о л ь д. Чего ты с ним разговариваешь? Прикончи его!
Г е л ь м у т (Андрею). Встать!
Андрей с трудом поднимается. Гельмут вскидывает автомат.
Первое воспоминание Андрея [1] .
А н д р е й (кричит). Папа! Папа! Разбуди дедушку!
О т е ц. Я не могу его разбудить.
А н д р е й. Почему?
О т е ц. Он не проснется.
А н д р е й. Никогда?
1
Здесь и дальше вместо отца и Курта Андрею отвечает Лифанов, а вместо матери — военврач.
О т е ц. Никогда, Андрюша. Он умер.
А н д р е й. Умер? Что такое… умер?
О т е ц. Умер… это когда из человека уходит жизнь…
А н д р е й. Зачем он умер? Я не хочу, чтобы он умирал.
О т е ц. Я тоже не хочу. Но с этим ничего не поделаешь. В конце жизни человек умирает.
А н д р е й. И я тоже умру?
О т е ц. Ты будешь жить долго-долго… Ты вырастешь сильным, добрым, умным. Ты сделаешь много хорошего для людей. И они тебя будут любить.
А н д р е й. А потом… умру?
О т е ц. Да, сын.
А н д р е й. Нет, папа. Я никогда не умру. Когда я вырасту, никто умирать не будет. И ты не умрешь, и мама не умрет, никто больше никогда не умрет.
Подвал.
Г е л ь м у т. Повернись спиной.
А н д р е й. Стреляй.
Г е л ь м у т. Я сказал — повернись.
А н д р е й. Стреляй. Только не советую.
Г е л ь м у т (насмешливо). Не советуешь?!
А н д р е й. Выстрел услышат наши.
Г е л ь м у т (к Тео). Что там… наверху?
Т е о. Русские. У них здесь лазарет.
Д и т е р. Он прав. Наверху услышат.
Г е л ь м у т (сильно бьет Андрея ногой в живот. Андрей падает. Дитеру). Посмотри за ним.
Гельмут отводит Тео в сторону.
Что ты узнал?
Т е о. Ничего хорошего.
Г е л ь м у т. Говори тише.
Т е о. В гимназии лазарет. На улице русские пушки. Во дворе кухня. Всюду полно русских.
Г е л ь м у т. Надо вернуться туда, откуда мы свернули на север.
Т е о. Нельзя. Переход из магазина завален.
Г е л ь м у т. Завал разберем.
Т е о. Нет. Обвалилась наружная стена… с рекламой «Оппеля»… помнишь? Там разбирать… на неделю хватит.
Г е л ь м у т. Ты хочешь сказать, что мы не можем отсюда выйти?
Т е о. Не можем. И потом… ты должен это знать, Гельмут. Я звонил из магазина тете Кларе, она живет на Фридрихштрассе… Русские уже у рейхстага…
Г е л ь м у т. Ложь. Вражеская пропаганда.
Т е о. Тетя Клара сказала, что у них перед домом русские танки.
Г е л ь м у т. На Фридрихштрассе?
Т е о. Да.
Г е л ь м у т. Так вот, Тео. Ты скажешь им, что русских потеснили и наши совсем близко… что ты звонил этой своей тете Кларе и она сказала, что армия Венка подошла к Берлину.
Т е о. Я не привык врать.
Г е л ь м у т. Ты солдат, Тео, и я знаю, ты будешь сражаться до конца… а они… эти двое, они еще совсем мальчики… их надо поддержать, дать им какие-то силы. Они не должны знать то, что ты мне сказал.