Утро без рассвета. Книга 3

Нетесова Эльмира Анатольевна

— Подпустят. И язык сыщем. Родная, кровь поможет объясниться, — заморгал глазами старик.

Разговор увял. Поселенцы поскучнели. Скоро воля! Свобода. Ее они ждут каждую минуту. Но что-то их ждет? Как встретят родные? Может и руки не протянут для приветствия повзрослевшие сыновья? Не кинутся навстречу. Не прижмутся щекой к лицу. Не успокоят усталое сердце. И, отвернув лицо, как от чужого, взрослым, изменившимся голосом скажут: «Не позорь наш дом. Уходи! Мы чужие!». И пойдет отец, опустив плечи, прочь от сыновьего порога. Пряча слезы, горе, боль. А отойдя на несколько шагов, остановится, оглянется и, пожелав сыну другой — светлой, не своей судьбы, поплетется в пустоту, простив ребенку изгнание свое. И до самой могилы станет

корить себя, что потерял в жизни самое дорогое — свое дитя.

Кого-то из них ждет эта участь. Не все дети умеют прощать. Не всем дано понять. За ошибки каждого ждет своя расплата. С нею они столкнутся, выйдя на свободу. Может, не сразу. Может, через годы. Но она будет. И еще не раз увидит кто-то из них презирающие глаза детей. А может и услышит:

— Тебе ли учить? Не забывай — кто ты? Может, оттого — все они с нетерпением ждут прихода почты. Может, письмецо пришло из дома? Как они там? Что нового? Ждут ли его? Захотят ли увидеть, принять? И уходят мужики кто куда читать эти долгожданные, такие дорогие весточки из дома. От своих. И целуют каждую строчка, прижимают к сердцу. А иные… Да что там. Ведь разлука делает все. На расстоянии и постаревшая жена кажется самой лучшей на свете. А дети — самые умные и добрые! Потому что они — его, родные…

Спят поселенцы… Стонут, вздыхают во сне. Разговор не окончен. Вон как охает старик. С добра ли? По лицу печаль и радость вперемешку бродят. Сейчас он дома. Внучонка нянчит. Пусть во сне, не взаправду. Но тот его дедом зовет. А детям — виднее. Они не ошибаются.

Не шуми ветер. Не буди его. Сон старику — большая, единственная награда. К реальности еще дальняя дорога предстоит. Сбудется ли этот сон?

Спит и Сенька. Лицо озабоченное. Даже во сне задумчивые складки лоб прорезали. На словах все просто. Деревня… В жизни все куда сложнее. И трудней.

Спят оперативники. Им проще. Но нет. Прислушайся! Дыхание выдает. Не спят. Скоро полночь… Спать нельзя. Работа — есть работа. Она — их жизнь. Она — ее смысл.

Не спит и Яровой, не до сна ему. Не до отдыха. Сегодня Клещ не мог послать на Сенькину деляну ветку. Опоздал. Плоты встретил около Ныша. Хотя…

Ведь мог подъехать на лодке к нижнему складу. Дождаться первую же лошадь и передать сигнал. Но у Сеньки оперативники. Они не прозевают. Заметят.

Интересно. Встретятся они вдвоем или вызовут и Трубочиста? Если вызовут, то встреча в любом случае не произойдет сегодня. Пока сигнал дойдет до Вовки, пройдет не меньше, чем сутки. А, может, у них есть другая связь? Более совершенная. Ведь если им понадобится увидеться срочно, они не будут мешкать. Что там веточки? Но что они могут придумать?

Хотя, да! Муха с Клещом всегда смогут встретиться быстро. А Вовка? Но ведь у плотогонов есть сигналы. Возможно, существует и условный у Беника для Вовки? И тот без бревна может встретиться. Тут же. Ведь сигналы плотогонов хорошо слышны на складе у Журавлева. И если существует свой особый сигнал, Клещ не будет мешкать. Но надо дожидаться веток. Ведь Беник никогда не был на деляне у Сеньки. Это установлено точно. Бригадир тоже не встречался с плотогонами. А связь есть. Значит, ветка. С кем захочет увидеться Клещ, чтобы обсудить встречу с ним — с Яровым? С кем первым должен поделиться? С Вовкой? Предупредить о костюме? Чтоб в случае чего подтвердил показания Беньки? Возможно. Но скорее всего он захочет встретиться с Мухой, чтоб не просто поделиться, а и обсудить, предпринять что-то конкретное. Ведь Вовка — не советчик. В этой тройке его голос ничего не решает. Да и что может посоветовать Трубочист? Больной и запуганный человек? Вряд ли они ему доверяют настолько, чтоб он знал об их замыслах все подробности. Надо сходить к Юрию. Были ль ветки в последние дни? Надо уточнить. Возможно, парню удалось узнать что- либо.

Следователь идет к зимовью, размышляя. Куда сегодня мог направиться

Беник? Ясно, что не на работу. Плоты пошли без него… Это Яровой видел. Сам. Напарник Клеща тоже в Нише остался. Значит, Беник будет искать возможности связаться с Мухой и как можно скорее. Возможно, рискнет прийти прямо на деляну. Если не хватит терпения ждать до утра. Но там оперативники. Они должны будут в этом случае взять обоих. Беник сразу смекнет, что это засада. Правда, эти оперативники не были в порту, не участвовали в поимке. Яровой попросил дать ему в помощь тех, кто постоянно бывал в Сенькиной бригаде. Кого знали. Но вряд ли Бенька вот так и завалится в будку или на участок. После случая в порту на каждом шагу осторожничать станет. Но времени у него мало. И он понимает, что нужно торопишься. Ведь Клещ допускает, что я в любое время могу вызвать на допрос Муху и Вовку. О том, что они ездили втроем мне известно. И он об этом знает. А значит, захочет опередить мой допрос. Предупредить — какие нужно давать показания. Чтоб и его показания были оправданы. Исключить все возможные противоречия. Но только ли это они будут обсуждать? Возможно, захотят сбежать из района? Но как? На железной дороге теперь круглосуточно дежурит милиция. И им это, вероятно, уже известно. Сбежать в тайгу? Но там их можно найти. Украсть у кого-нибудь документы и добраться пешком до другой станции, а там на самолет? Но в порту имеются фотографии поселенцев и указание Ярового не продавать билеты этим лицам, а в случае их появления немедленно задержать.

Те же указания и фотографии разосланы по всем кассам пароходств. Всем работникам грузовых портов. И, прежде всего, проинструктирована охрана и грузоотправители Ногликского и Катанглинского портов. Они находились рядом. Речной и морской порты восточного побережья Сахалина. Теперь каждое судно перед отправкой на морской рейд тщательно проверяет милиция.

Яровой торопится. На разговор с Юрием у него будет совсем мало времени. Надо действовать. На разговоры — минимум…

Юрий встретил Ярового заспанный. Все эти дни он проводил рядом с Сеньки н ой бригадой. Наблюдал. Следил. Домой приходил, когда поселенцы заканчивали работу. Парень уставал. Не высыпался. Но… Ни разу его наблюдения не принесли успеха. Веток не было.

— Может, Сенька заподозрил меня? Может другое что придумал? — сокрушался парень.

— Вряд ли.

— Я очень внимательно за ними следил. Каждую лошадь видел. Все бревна, какие уходили на нижний склад. Наблюдал и за возвращавшимися. Но ничего…

— Значит, спокойны были.

— Не сказал бы.

— Почему? — удивился следователь.

— Сенька все к прорабу приставал.

— С чем?

— Все спрашивал — зачем его в область вызывали?

— Что тот отвечал?

— Что из-за ревизии теребят.

— А Сенька поверил? — торопил Аркадий.

— Вряд ли…

— Почему?

— Спрашивал, что выкопали?

— А прораб что ответил?

— Сказал, что все приписки наружу вылезли. И теперь по голове не погладят. Снимут.

— Еще о чем говорили?

— Сенька выпытывал, мол, к кому вызывали. А прораб сказал, что в ОБХСС. Бригадир спрашивал, к кому? Прораб ответил, что к начальнику. Областному.

— Еще что?

— Сенька узнавал, спрашивали ли про него? А прораб послал его… И ответил, что в ОБХСС поселенцами не интересуются.

— Продолжай.

— Бригадир все крутил насчет вас. Мол, вызывали вы прораба к себе? А тот и говорит, что не видел вас уже давно.

— Еще что заметил?

— Изменился прораб к Сеньке. Разговаривать с ним перестал. Молчаливый сделался. Даже не узнать. Видно, плохи его дела. Все думает о чем-то. Кричать перестал на людей. И у поселенцев не задерживается.

— К Сеньке завтра спозаранку ветка должна пойти с нижнего склада, ты проследи. Запомни ее. Детально. Всю. И последи за бригадиром. Вероятно, в последний раз, — говорил следователь.