Утро дней. Сцены из истории Санкт-Петербурга

Киле Петр

М е н ш и к о в. Новый союз против нашего союзника, пусть весьма неверного? Российскому войску помочь Карлу завоевать Норвегию, вместо Финляндии?

Г о л о в к и н. Этот барон стоит своего короля. Он хочет, уступив нам то, что им уже не принадлежит, вместо желанного нам мира, втянуть в войну со всей Европой?

П е т р. Надеюсь, генерал Брюс развеет новые планы короля перекроить карту Европы, на этот раз в союзе с Россией, яко дымовую завесу. Довольно будет Карлу и невмешательства России в его химерические прожекты.

Все

с оживлением переглядываются между собою; входит царевич Алексей, которого не сразу замечают, как вдруг устанавливается недоуменная тишина, тягостная, очевидно, не только для сына, но и отца.

Т о л с т о й. Ваше величество, позвольте нам удалиться.

П е т р. На время.

Г о л о в к и н. Государь, позвольте генерал-адъютанту пойти с нами и доложить о начале Аландского конгресса.

П е т р. Разумеется. Макаров, а ты запиши по пунктам все вопросы, на какие запрашивает ответа Брюс.

Все уходят, кроме царя и царевича.

П е т р Садись. Мы виделись наедине Нечасто. Если в чем я прегрешил Против тебя, отвечу перед Богом. А л е к с е й ( недовольно) Я знать одно хочу: где Евфросинья? П е т р Что в ней вся жизнь твоя и правда? А л е к с е й Да! П е т р Ну, свидишься ты с нею ныне, с правдой, Каковой дорожишь и все таишь. Ничтожество - еще не преступленье; Оно бывает даже и забавно, Как шутовство; тебе прощал я часто, Надеясь, что беспомощность твоя, Как у мальчишки, силой обернется. И ты воспримешь, славой увлечен, Пример отца и государя, что В природе же вещей и частной жизни. А в видах беспримерного наследства Как не взрасти душой? А ты все в тягость, Как старец, обращал, трудов бежал Малейших; а, покой ты любишь, войн Не терпишь, слаб здоровьем, Бога чтишь, - Что ж в иноки не шел иль в патриархи? Все царствовать хотелось?

А зачем? И так хотелось, с войском иностранным Добыть себе корону навострился. А л е к с е й Неправда! Кто ж оговорил меня? П е т р Ты все винил других, но не себя; Ты лгал, как подлый раб, но не царевич. Теперь вини же ту, в ком жизнь и правду Свою ты видишь. А л е к с е й Бедную пытали, Заставили оговорить меня! П е т р Ну, сверим, кто из вас здесь изолгался. Введите Евфросинью! ( Уходит.)

Входят Евфросинья и Толстой Петр Андреевич.

А л е к с е й

А ребенок?

Е в ф р о с и н ь я. Государь царевич! Он помер. Долго возвращалась. Далеко завез ты меня и оставил.

А л е к с е й. А ты- то как, Ефросиньюшка?

Е в ф р о с и н ь я. Здорова. Меня спрашивали, и я написала все, как было, как помню. Не обессудь, государь мой, ежели что не так тебе покажется.

А л е к с е й. Что же ты написала?

Толстой подает царевичу листы с показаниями. Царь возвращается и усаживается в отдалении.

Е в ф р о с и н ь я. Я сама могу сказать. Что помню, то и написала.

А л е к с е й. Я вижу, ее рука. А читать не могу. ( Смахивает слезы с глаз.) Что же ты наделала, Фрося? Ты же меня погубила.

Т о л с т о й. Значит ли это, государь царевич, в ее показаниях все правда?

А л е к с е й (закрывая лицо руками). Я не читал. Я не могу.

Е в ф р о с и н ь я. Государь царевич, подумай обо мне. Каково мне? Ты на свободе, я в крепости.

А л е к с е й. В какой крепости?

Е в ф р о с и н ь я. Не в Эренберге, верно. Не в Сент-Альме.

Т о л с т о й. Ну, ты повтори, что говорила и писала сама.

Е в ф р о с и н ь я. Сказывал мне, что он от отца для того ушел, что-де отец к нему был немилостив, и как мог искал, чтоб живот его прекратить, и хотел лишить наследства; к тому ж, когда во время корабельного спуска, всегда его поили смертно и заставляли стоять на морозе, и оттого-де он и ушел, чтобы ему жить в покое, доколе отец жив будет; и наследства он, царевич, весьма желал и постричься отнюдь не хотел...