Утро звездочета
Шрифт:
— Тебе помочь? — спрашиваю я у дочери, и Лера охотно кивает.
— А в «Шоколаднице» чизкейк с ежевикой, — вспоминает Андрей, который, похоже самостоятельно управится со своим лакомством.
— Ты что, не наелся? — спрашиваю я, и сын перестает есть.
— Тебе жалко тратить на нас деньги, — помолчав, говорит он, и это звучит совсем не как вопрос.
Я закашливаюсь: яблочный сок, который я потягиваю через соломку, будто только и ждал, чтобы вместо пищевода нырнуть в гортань.
— Кто
Спрашиваю совсем тихо, но от этого Андрей пугается не меньше.
Ребенок только сейчас понимает, что слова, которую он, возможно, слышал от взрослых, обладают страшной силой, и пугается. Прежде всего, оттого, что решился их произнести.
— Мама сказала? Или Никита? — допытываюсь я, но Андрей только вертит головой.
— Хочешь, игрушку какую-нибудь куплю? — спрашиваю я. — Вам обоим по игрушке. Хотите?
Сын все еще смотрит недоверчиво, но в душе он уже повернулся ко мне лицом. Я чувствую это, и это — лучшее доказательство того, что я его отец.
— Купи нам… знаешь что… — запинается он.
— Купи телевизор, — выпаливает Лера, и Андрей кивает.
— Да, — говорит он, — купи телевизор в нашу комнату.
— У вас нет телевизора? — спрашиваю я, хотя прекрасно понимаю, о чем меня просят.
— Есть! Два! — радостно докладывает Лера, но Андрей ее перебивает.
— Есть в зале и на кухне, — уточняет он. — А в нашей комнате… — он шмыгает носом. — Никита хотел поставить, но мама сказала, что нам еще рано.
— Еще чего! — восклицаю я, но тут же одумываюсь. — Мама имела в виду, что вы еще маленькие.
— Она так и сказала, — говорит Андрей. — А он ее послушал.
— Никита? — спрашиваю я, и Андрей кивает.
У меня же сбивается дыхание. Я понимаю, что с его неразумного язычка едва не сорвалось нечто похуже обвинений в жадности. Он едва не назвал Никиту папой.
— Он хотел купить большой, плазменный, — расставляет руки Андрей, показывая размеры экрана. — Но мама…
— Понятно, — говорю я, понимая, что не имею представления о том, как бы соскочить с неудобного разговора. По крайней мере, не давать лишних обещаний.
— Давайте немного подождем, — предлагаю я.
— И ты купишь телевизор? — расцветает личико Леры.
— Посмотрим, — говорю я и поднимаю плечи. — Без маминого разрешения все равно ничего не выйдет.
— Ну, паааап, — надувает губки Лера.
— Давайте я телефон покажу, — нахожусь я.
— Ооо! — весь загорается Андрей.
Облако между нами рассеивается в один момент. Андрей рассматривает телефон с неподдельным восторгом, и я с гордостью отмечаю, что даже плазменный телевизор от Никиты не сделал бы моего ребенка настолько счастливым. По крайней мере, на вид.
— Я тоже хочу, — тянется
— Дай-ка на минутку, — прошу я у Андрея телефон, а сам поднимаюсь и беру со стола салфетку.
— Ну папа! — расстраивается Андрей.
— Я только отправлю сообщение и верну, — обещаю я, оттирая локоть дочери от липкой коричневой субстанции.
— Не хочу я!
Насупившись, Андрей кладет телефон на стол и, сложив руки на груди, поворачивается полубоком.
— Никита сразу дает, если просишь, — добавляет он.
«И телевизор?», собираюсь было уточнить я, но лишь вздыхаю и сажусь на место.
— Никита подарил мне цирк! — вспоминает Лера. — Вот такой!
Она разводит руки в ширину и получается, что размерами игрушечный цирк ненамного уступает плазменному телевизору.
— А мне — гигантский бакуган, — говорит Андрей.
Я же делаю вид, что меня это никак не касается. Сдвинув брови, я тычу в отдающие легкими толчками «Йоты» буквы на экране, и, справившись с задачей, понимаю, что результат читается слишком двусмысленно.
«К СОЖАЛЕНИЮ С ДЕТЬМИ», читаю я свой ответ Мостовому. Подумав, все же исправляю на «СЕГОДНЯ С ДЕТЬМИ» и слежу за миганиями оповещателя, сигнализирующего об отправке сообщения.
— Ну что, крутой? — возвращаю я телефон Андрею.
Сын смущенно улыбается. Мой слэнг кажется ему тем, чем он является на самом деле. Всего лишь новой нелепой попыткой загладить собственную вину. Проблема, понимаю я, в том, что моя вина перед детьми не искупиться никаким количеством попыток.
— Дай мне, — снова тянет ручонки Лера.
— Ты еще маленькая, — прячет сын телефон за спину.
— Пааапаа!
— Но Лерочка, — я стараюсь говорить нежно, — ты и в самом деле можешь уронить телефончик. И папу будут ругать на работе.
— Нет, — вертит она головой.
— Но ведь можешь, — уговариваю я.
— Не будут ругать, — убеждена она.
— Пап, а это такой Айфон? — интересуется Андрейка.
Телефон он снова держит перед собой, время от времени уворачиваясь от посягательств Леры, и это, признаться, выглядит не менее опасно, чем телефон в ручках дочери.
— Лучше, чем Айфон, — говорю я, но по глазам Андрея не скажешь, что он склонен полагаться на мое мнение.
— А можно нажимать? — спрашивает он.
Я киваю, ничем не рискуя. Экран я заблокировал сразу после того, как отправил сообщение, и все, что может Андрей — это смотреть, как от нажатий его пальчиков кнопки на мгновения меняют цвета.
— Что ты нажал? — кричу я, не сразу сообразив, что в звонке вызова нет никакой вины сына.
Впрочем, он уже бледнеет от испуга и протягивает мне телефон.