Утром деньги, вечером пуля
Шрифт:
Вокруг по-прежнему было совершенно темно, и только доносились испуганные голоса остальных посетителей аттракциона:
– Что происходит? Включите свет! Безобразие! Да что здесь, в конце концов, творится?!
Наконец в темноте замелькали огни фонарей, в туннеле появились служители, которые пытались успокоить клиентов. Один из них подбежал к нам и выкрикнул:
– Вернитесь в вагонетки! Соблюдайте спокойствие! Сейчас все будет восстановлено!
Я выхватила у него фонарь и припустила по путям вперед – туда, где, судя по огоньку на экране, находился настройщик…
За
В глубине комнаты, возле дальней стены, стояла кровать, накрытая лоскутным одеялом. Судя по всему, эта комната изображала жилище старухи-процентщицы из романа «Преступление и наказание». И сама старуха, бледная от страха, стояла посреди комнаты перед человеком в поношенном нищенском пальто. Видимо, это был студент Родион Раскольников, который явился к старухе, чтобы убить ее и ограбить. В поднятой руке Раскольникова виднелся огромный топор с зазубренным, красным от крови лезвием, и этот топор студент собирался опустить на голову несчастной старухи.
Разумеется, и Раскольников, и старуха представляли собой восковые фигуры, выполненные настолько реалистично, что от всей сцены впечатлительных зрителей охватывал озноб, особенно когда топор с хрустом опускался на голову старухи…
Впрочем, мужчина и женщина в вагонетке не относились к числу впечатлительных зрителей. У них хватало собственных проблем, и в их жизни имелось достаточно острых ощущений, чтобы не искать их в дешевом аттракционе. Женщина как раз закончила свой рассказ и без интереса взглянула на восковые фигуры.
– Я восхищен! – проговорил мужчина, повернувшись к своей спутнице. – Вы просто мастер своего дела!
– Потому я и беру такие солидные гонорары! И кстати – когда наконец вы заплатите мне оставшуюся часть?
– Все, вот мы и прибыли на место! Вот они, ваши деньги! Можете их взять! – И с этими словами он показал ей на кованую шкатулку, стоявшую у ног старухи-процентщицы.
– У вас странное чувство юмора и удивительная любовь к дешевым эффектам! – проговорила женщина.
Одной рукой она потянулась за шкатулкой, а другой неожиданно выдернула из-за пояса джинсов пистолет с накрученным на ствол глушителем. При этом она следила за каждым движением своего спутника, как кошка следит за притаившейся под метлой мышью.
Однако едва она схватила шкатулку и потянула к себе, сработал скрытый под шкатулкой выключатель, и свет в туннеле погас.
– Что за черт? – прошипела женщина, бросив шкатулку. – Ты, старый идиот, с кем вздумал шутить?
Она дважды выстрелила в то место, где только что находился настройщик. Затем свободной рукой нашарила компактный фонарик (мысленно похвалив себя за то, что прихватила его, собираясь на эту встречу), включила его и направила луч в ту же сторону, куда стреляла за секунду до этого.
Увиденное ее удивило. Она
В следующую секунду топор Раскольникова опустился, и для киллерши наступила последняя, окончательная тьма.
Я бежала по рельсам, светя перед собой фонариком и время от времени огибая застрявшие вагонетки. При этом я бросала взгляд на пассажиров, чтобы убедиться – это не те, кого я ищу.
Следом за мной, тяжело топая, бежал дядя Вася.
Луч света выхватывал лица посетителей аттракциона – недовольные, испуганные, раздраженные.
Какая-то девица со смазанным макияжем приняла меня за местную сотрудницу и раздраженно выпалила:
– Ты, лахудра, хоть воды принеси, пока мы тут в темноте сидим! И смотри, чтобы без газа!
– Перебьешься! – отмахнулась я и побежала дальше.
В темноте по сторонам от путей можно было разглядеть восставших из могил полуистлевших мертвецов, оборотней с жуткими, вымазанными светящейся краской лицами, сгорбленные скелеты и прочие ужастики, неподвижно застывшие после отключения электричества и совершенно нестрашные.
Пути сделали очередной плавный поворот, и я оказалась в помещении с низким сводчатым потолком и сырыми стенами. Посреди комнаты стояла очередная вагонетка. Подбежав к ней, я направила луч фонаря на пассажиров.
Сначала я разглядела неподвижного мужчину в длинном черном пальто. Пальто было дважды прострелено на груди, лицо человека неподвижно и мертвенно бледно.
– Опоздали! – выкрикнула я. – Она его убила!
Но тут я поняла, что лицо мужчины в черном пальто совершенно не похоже на лицо настройщика. Он гораздо моложе, и…
Я перевела свет фонаря на его соседку.
– Ох ты, мать честная! – выдохнул подоспевший дядя Вася.
Действительно, зрелище впечатляло гораздо сильнее, чем все механические ужасы этого аттракциона.
Рядом с мужчиной в черном пальто полулежала молодая женщина в джинсах и короткой кожаной курточке. Вся ее одежда была залита темной кровью, тускло блестевшей в свете фонаря, а лицо…
Лица у нее просто не было.
Оно было начисто снесено огромным топором с зазубренным лезвием, который валялся тут же, в ногах мертвой женщины.
Хотя вокруг нас по-прежнему было совершенно темно, страшная картина того, что произошло несколько минут назад в этом мрачном помещении, отчетливо встала перед моими глазами, словно освещенная ярким светом.
Киллерша наверняка хотела убить заказчика, как только получит деньги, но он перехитрил ее. Женщина держала его на мушке, он не мог пошевелиться без риска получить пулю, но ему и не требовалось ничего делать, он сделал все заранее. Шкатулка старухи-процентщицы стояла на замаскированном выключателе, и когда киллерша схватила эту шкатулку, тем самым она выключила электричество в туннеле. Пользуясь темнотой и внезапностью, настройщик беззвучно выбрался из вагонетки и толкнул на свое место воскового Раскольникова, накинув на него свое пальто.